Братья и сестры, бабушки и дедушки, дяди и тети… Прогуливался августовским вечером один. Кое-где уцелевшие фонари слабо освещали знакомую улицу. Мне по душе гулять одному – лет с шестнадцати.
В теплых и ласково обволакивающих сумерках с яркими вкраплениями загорающихся звезд частенько такое ощущение, что жизни не видно конца, и все будет хорошо. все-таки ты упускаешь нечто важное, и не все необходимое делаешь.
Ощущение это приятное и несколько томительное. Ты меряешь неторопливыми шагами мостовую и размышляешь: «Что же нужно сделать? К чему не дотянулись твои руки?»
Вяло текущая мысль внезапно была оборвана мужским голосом: «Прикурить не найдется?»
Остановившись, делаю поворот на девяносто градусов. Мужчина, примерно моих лет. Один, как и я. С пивным животиком и добродушной фотокарточкой. Прислонился к старенькой «восьмерке», держа в пальцах незажженную сигарету. Нет, вы не надейтесь, за этим не последовало банального предложения «купить кирпич» или притворно-недоуменного «а ты чего без шапки разгуливаешь?»
Просто у мужика не было зажигалки, а о том, что в салоне авто есть ее электрическая «сестра», он, видимо, забыл. Я ему говорю: «извини, брат. Я бы с удовольствием, но не курю». Он, улыбнувшись, ответил: «Жаль». А дальше…
Братья и сестры, бабушки и дедушки, дяди и тети…
Мы разошлись, как океанские лайнеры. Я продолжаю свой путь и думаю уже не о чем-то важном и безвозвратно упущенном, а о том, что машинально назвал первого встречного братом, и это не вызвало у него ни тени удивления.
Святое Писание говорит, что мы с вами – братья и сестры. Об этом разглагольствуют маститые генетики, выкопавшие набор хромосом первой супружеской четы. Я почему-то не сомневаюсь, что их имена вам хорошо известны. Даже марксисты-ленинисты утверждали, что все люди являются братьями. Так сложилось, что наш с вами великий и могучий язык тоже вобрал в себя сию истину, и это независимо от марксистов и генетиков.
Я понятия не имею, как уроженцы Кавказа обращаются друг к другу на своих наречиях, тем более что лишь в Дагестане больше сотни языков. Однако на русском они называют друг друга братьями. Ну что, брат, пойдем с нами? Здравствуй, брат. Как жизнь? так далее. А ведь раньше наши люди официально именовались «гражданами» и «товарищами». Друзья, товарищи, братья и сестры.
Братья, разумеется, в конце, хотя место этому слову должно быть в начале. Нынче, несмотря на какую-то озлобленность и бесстыдство, дела в нашем языке пошли на поправку. Согласитесь, если все в порядке с языком, если действительность получает правильное название, то и жизнь неминуемо выравнивается. В данном случае не откажешь в правоте ни Конфуцию, ни философам древней Эллады.
Все мы – братья и сестры
К слову сказать, и вволю пожившую женщину как- язык не поворачивается назвать «мадам» или «старухой». Вы только вслушайтесь в это слово – бабушка. Какой нежностью и теплом веет от него. Родство это является очень близким, ведь перед тобой мама одного из твоих родителей! Но у нас по привычке так называют всякую пожилую женщину.
Однако стоит заметить, что сегодняшние бабушки с «химией» в волосах, с сигаретой в накрашенных губах, ботексом, латексом, липосакцией, а также остальным надругательством над почтенной «жизненной осенью», не решаются сознаться, что имеют внуков и внучек. Да они в них не особо и нуждаются.
На уровне психологии эти женщины остались «девками», хотя по годам – «бабули». Они с приветливой улыбкой отзываются на «крошку» или «сударыню». Но это другая часть оперы, и мы не станем ее досматривать. Мы остановимся на прекрасной и подлинной бабушке.
А теперь обратимся к тетям и дядям. Эти наименования мы «наклеиваем» на абсолютно незнакомых людей старше нас по возрасту. Братья и сестры одного из наших родителей.
Что и говорить, родня довольно близкая. Однако именно это слышат от нас незнакомцы и незнакомки, когда нам, к примеру, пятнадцать, а им, допустим, тридцать пять-сорок.
Так, что мы имеем?
Сестры, братья, дедушки, бабушки, тети, дяди – это мир, где мы устроились, словно в комфортабельной квартире. Особенно если освежить в памяти, что наш язык – это жилище нашего бытия.
Мы обитаем в нашем наречии. С его помощью мы осмысливаем окружающую действительность. наше с вами славянское жилище бытия не устает напоминать, что мы – одна семья. Наш язык жестко предупреждает: стоит нам выйти из-под его покровительства в мир чуваков и бойфрендов, а не матушек и братьев, мы рискуем оказаться в числе мировых бомжей.
В общем, бродил я августовским вечером по еще не остывшему асфальту и размышлял, что мужские монастыри населены одними братьями и отцами. Как и женские – матушками и сестрами.
Думалось мне, что бабушка – это не расправа за молодость, а вознаграждение за достойную жизнь. Награда за годы, потраченные не на имидж, любовников и карьерную лестницу, а на мужа, детей и внучат.
Подобные мысли приходили и про дедушек, вымирающих, словно динозавры. Думал я и про мировое закулисье, где все естественное заменяется противоестественным.
Хлеб украден, выдано какое-то дерьмо с ароматизаторами и биодобавками, а вездесущая реклама и последние новости дня живенько уверяют всех, что перед ними подлинное счастье.
Да, мыслей в голове целый ворох – и радостных и страшных! Ох, как хорошо этот ворох шевелится под вечерними звездами! Не заметил, как и к своему дому подошел.
Благослови вас Господь! 
