Две недели. Нет, этот мальчик не был глупым. Может, ленивым, невнимательным и несобранным … Но глупым — никогда. Но, Боже, как устала Екатерина вдалбливать в эту белокурую голову, что «О» похоже на бублик, а «М» ищет «клювом» семя в земле.
Вот всегда говорила «да» быстрее, чем успевала подумать, какие последствия это будет иметь. В Екатерине упорно не умирал учитель, на которого она в свое время выучилась. И вот теперь, когда совершенно случайно оказалось, что этот десятилетний мальчишка (сосед ее больной тети) не знает всех букв, она так молниеносно бросилась объяснять ему такие простые и очевидные вещи, что даже не успела спросить себя, зачем ей это нужно.
Две недели
Наука двигалась медленно. Утром Екатерина вытряхивала с Алешки нечто похожее на слоги, потом целый день хлопотала у тети. А в открытое окно слушала, как ее ученик упорно матерится, гоняя по двору писклявых задиристых выскочек, своих сверстниц.
Однако утром, когда он переступал порог теткиной квартиры, его взгляд становился робким и покорным судьбе, которая вот так, нежданно-негаданно в разгаре летних каникул решила сделать из него грамотного человека.
— Мы больше не будем читать, — деловито сказала Екатерина однажды утром, упаковывая в сумку вещи.
— Тогда я приду завтра … — Алешка стоял с газетой в руках, которая служила ему «букварем», и если бы Екатерина оглянулась, то увидела в его глазах неподдельный испуг.
— Нет — ни завтра, ни послезавтра, ни послепослезавтра — она остановилась в нерешительности у бордового платья, — мне нужно ехать домой, а тетю я забираю с собой. Пусть поживет немного у меня, подлечится.
— Можно я еще немного здесь посижу? Просто так .
— Что? А, можно … ну конечно же, можно. Екатерина разложила у себя все косметические причиндалы и принялась «наводить красоту». Она больше не обращала внимание на белокурого мальчика, притаившегося на стульчике, как на краю вулкана, который не сводил с нее восхищенных глаз. Екатерина больше не хотела никого ничему учить.
Увлекшись макияжем Алешку напрочь забыла. Откуда ей было знать, что она, как для взрослой женщины, слишком жестоко лишает этого маленького человечка своего внимания, лишает праздника. Никогда еще не видел он, как красятся женщины. Для него каждая из этих пахучих коробочек была священной, потому что от них веяло чем-то, чего никогда не было. Его мама, что подрабатывала то на свекле, то где на грязной работе по людям никогда не проводила таких «ритуалов».
***
Екатерина открыла двери, положила на стол заявление об увольнении. Слишком уж многое случилось за последнее время. Как всякая женщина, которая вовремя не вышла замуж, она на работе жила. «… Вы закрыли проект и даже не спросили моего мнения», — рубанула. И пристально посмотрела ему в глаза, даже не подозревая, что попалась легко, как та самая девочка, на которую Екатерина так не хотела быть похожей …
— Ты старше его … На пятнадцать лет, девочка моя … — Люська, ближайшая Катеринина подруга, осторожно раскладывала карты на кучки. — Он предложил мне стать его женой, — прошелестела одними губами Екатерина. По Люсиной реакцией она поняла, что таки попала в самую точку.
Ее дорогая подруженька тоже положила глаз на молодого неженатого директора. Но Екатерина слишком долго ждала, слишком долго, чтобы не поверить в счастье, которое так внезапно на нее упало. Поэтому улыбнулась снисходительно:
— Представляешь, он сразу при себе и кольца имел, только мое пришлось переплавить – оказалось маленьким. Пожалуй, я немного разошлась по швам, или это просто лето … — мне здесь все не нравится, — Люська сгребла карты вместе и начала их снова тасовать.
— Ты знаешь, что переплавлять кольцо это нехорошая примета?
— Ты просто завидуешь … — не удержалась, чтобы не досадить Екатерина.
— Как тебе угодно. Только не говори потом, что я тебя не предупреждала… — и она снова склонилась над картами, Не подняв головы даже тогда, когда за Екатериной демонстративно закрылась дверь.
Она не прислушивалась ни к чему. И даже случайно увидев у него на столе фотографии, на которых молодая привлекательная особа сидела в саду с миской клубники, проигнорировала противный холодок, что защекотал где-то в желудке.
— Это кто? — Осторожно, между прочим спросила, когда они мирно обсуждали все за и против свадьбы. — Где? А, ты о фотографии… Это мама сдавала комнату одной студентке, когда я ездил по командировкам, и ей было скучно одной.
***
Екатерина сидела в Люсином кабинете и смотрела на бумагу по статистике, в котором отмечалось, что все пары, которые венчались 8.10.1999 … не прожили вместе более двух месяцев. Одна. А она, Екатерина, так вообще побила все рекорды. Напротив ее фамилии стояла дата брака и развода, а между этими числами — две недели.
Вспомнила, как он собирал свои вещи, а она молча сидела на стульчике и чувствовала, как из-под ног уходит земля. Хотя бы еще минуточку этого праздника — праздника двух. Но он делал вид, что в комнате находится один. Он даже не захотел объяснить ей, Екатерине, почему в загсе была та самая «девочка с клубникой».
И вдруг догадка, как молния, пронзил сознание:
— Алешка, это ТЫ? Он равнодушно кивнул головой и остановился у брачной рубашки, которую Екатерина аккуратно, как заботливая жена, повесила на вешалку.
— Почему же только две недели вместе? Почему ты женился на мне, чтобы побыть только две недели? — Умоляюще спросила она.
— Ровно столько ты учила меня некогда читать, — взглянул, как разрезал на куски, он.
Вот и все. Теперь у нее другая работа, другая жизнь. Жизнь, в которой она уже давно ничего не понимает. Только, Боже правый, почему же так больно?
Две недели
