Клиника коррекции чувств – фантастическая история. Ночью на этой дороге почти безлюдно, лишь иногда можно увидеть одинокого водителя, который едет после смены или таксиста, который развозит хмельных пассажиров по домам.
Кажется, что произошла какая-то катастрофа – апокалипсис, город вымер и остался только один, такой себе последний герой.
Дмитрий возвращался домой после тяжелой ночи. На работе случился очередной аврал, который пришлось решать почти до самого утра. Теперь, когда все осталось позади, а путь вел к уютной квартире, жене и детям, не хотелось даже думать о плохом и зло вспоминать последние часы.
Пришлось сжечь тысячи нервных клеток, успокоить лекарствами нервную дрожь сердца, а после всего – сделать свой выбор. И он уверен, что правильный. Действительно, знаковая ночь в его жизни, после которой, без сомнения, все изменится к лучшему.
Клиника коррекции чувств
Довольно развалившись на переднем сиденье автомобиля, он позволил автопилоту по своему усмотрению выбирать путь домой, а сам находился в умиротворенном состоянии, почти в нирване.
С приемника доносились голоса участников политического ток-шоу, в котором оппоненты достаточно успешно фехтовали словесами, взамен делая выпады и обороняясь.
Он верил каждому, ведь в разговоре не чувствовалось ни одной фальшивой ноты, и постоянно звучало: «Клиника! Клиника! Клиника!». Каких-то двадцать лет назад, когда Дмитрий только получил право голоса, он бы плюнул им в лицо, не веря в искренность слов. Все изменилось. И он точно знал – к лучшему!
Проезжая по мосту, Дмитрий заметил в свете фар человека, сидевшего на перилах, который смотрел вниз на мутные водовороты бурной после дождя реки. Очередной самоубийца решил свести счеты с жизнью? А может пьяница геройствует на свой страх и риск? Просто чудак.
Как бы хотелось Дмитрию домой, но годами тренированная совесть, заставила-таки затормозить. По крайней мере, если это пьяница – оттянет подальше от опасного места, куда того завел хмельной компас. Чудака стоит отвлечь чем-то и послать подальше от моста.
Вышел из машины и медленно направился к незнакомцу, который заметил появление на мосту нового лица и теперь внимательно наблюдал за его действиями. Не пьян, следовательно, самый простой вариант вычеркивается.
Шаг, еще шаг. Дмитрий все ближе подходил к забору.
– Эй ты, стой, – тихо сказал парень, точнее, молодой человек лет двадцати пяти, не больше. – Еще шаг – и я прыгну.
Да это обычный самоубийца. Это же надо так попасть! Ехал бы себе дальше, не смотрел бы по сторонам – может и не увидел бы этого парня. А теперь придется отговаривать его от рокового поступка.
– Подожди! – Дмитрий остановился. – Не стоит прыгать.
– Почему?
– Ну … – спаситель замялся. – А как же семья, родня, друзья? Неужели жизнь так плохо, что нужно вот так … все вдруг рвать?
– Чудак ты! Жизнь паршивая, как та овца. Нет в нем ничего хорошего. Все продажное, все черное, грязное – ни проблеска … Ничего!
– Так же и ничего?
– Ты меня не знаешь: кто я, чем дышу. Может, жизнь у меня такая, что этот выход – лучший?
– Так расскажи о себе. Или подумаем вместе: а что дальше? Я и сам был таким … когда-то давно, но как видишь – живу! Не все так плохо. Расскажи.
– Я не на исповеди!
– Точно! Так и я – не священник. Но вдруг рядом есть что-то, ради чего стоит жить? Просто ты этого не замечаешь! – Дмитрию казалось, что, когда незнакомец выговорится, ему станет легче, может еще передумает прыгать. Ну, и подспорье какое-то, возможно, появится.
После долгой давящей паузы, человек, наконец заговорил.
– Ладно, слушай … Но рассказ будет недолгим. Как меня зовут – тебе знать не надо. Смерть безымянного незнакомца легче забыть. Я это хорошо знаю. Отца и матери нет, умерли они давно. Есть родня, но отношений с ними не поддерживаю. Девушка была, а теперь нет, кинула меня. Сам виноват!
Учился сначала в школе-интернате, а в университет прогнозируемо не попал, потому что не было ни денег, ни блата. Черт его знает, как бы все сложилось, если бы не обратился в клинику коррекции чувств. Это был последний шанс, соломинка. И я за нее ухватился. А ты – ты знаешь, что такое клиника коррекции чевств?
– Еще бы! Сколько раз …
– Ничего ты не знаешь! – Оборвал Дмитрия. – Слушай дальше, может, что-то поймешь … Оказалось, что у меня есть талант – и как раз для работы в клинике коррекции чувств. Это был шанс, который выпадает только раз, поэтому я без колебаний остался там работать. Я стал корректором.
После года учебы начал работать в той же клинике, где обследовался сам. Работа мне нравилась. Работа всегда доставляет удовольствие, когда видишь ее добрые плоды. Ну кто бы мог подумать, что опыты по созданию искусственной памяти могут привести к таким глобальным изменениям? Вспомни, как было до того …
Дмитрий вспомнил, как когда еще был мальчишкой, впервые взял в руки, искусственную память, чем-то похожую на наручные часы. Устройством пользовалась его бабушка, которая страдала от склероза.
Впоследствии появились первые клиники коррекции, которые быстро разрослись в мощную сеть, хотя сначала люди смотрели на это дело, как на обычное шарлатанство.
– … Может показаться, что все очень просто, – прервал его мысли кандидат в самоубийцы. – Приходит человек, который хочет измениться. Например, избавиться от чувства или приобрести какую-то черту характера. Подписывает соглашение, платит и отдает душу в жертву корректору. Тот щелкает несколькими кнопками – и вуаля: из клиники выходит совсем другое существо.
– Чего бы это? – Пожал плечами Дмитрий. – Я остался таким же, как попал в клинику.
– Нет-нет, это только кажется! – Махнул рукой корректор-самоубийца. – Представь себе человека, его эмоции, чувства, черты характера. Они похожи на радугу, только не из семи, а из сотен, тысяч цветов и оттенков. И вот я беру, и как резинкой, вытираю одну линию – раз! – У человека пропадает злость. Или, наоборот, дорисовываю – и человек становится щедрой душой, хотя до этого был скрягой. А еще радугу души можно перекрасить, или даже сделать черно-белой.
Дмитрий скептически хмыкнул, но самоубийца, похоже, не обратил на это никакого внимания.
– Я наблюдал за людьми, которые, пройдя через мои руки, становились лучше, и чувствовал истинное удовольствие от работы. Вот парень: скромный, умный, талантливый. Проблема в том, что робкий, не решается на большие поступки, не может принять важные решения. Не может – и все! А все, что нужно – добавить решимости. Час работы – и все! А через месяц он приезжает на шикарном авто и благодарит за нового себя: карьера пошла вверх, все его уважают, личная жизнь играет, как сборная Бразилии по футболу.
Разве не здорово? Мне казалось, мы приближаемся к идеальному обществу. Но потом началось такое … Такое, о чем тебе лучше не знать …
Дмитрий удивленно взглянул на собеседника.
– Разве в коррекции существуют минусы или тайны кроме врачебной? Пациент получает все, что пожелает, а если не понравится – можно вернуть. Разве не так? Даже школьники проходят обязательные корректировки – и что-то я не слышал о недовольных.
– Ты слепой, если пропустил очевидное! Вот, сам посмотри: ну, был человек скрягой, сам не жил и семье покоя не давал – на всем экономил, но как-то тянул на себе семью, что она не скатывалась в нищету. А я, сделав человека щедрым, заставил его растратить за несколько дней все сбережения, имущество – и стать нищим.
Я конечно пробовал отказывать, но желание клиента – превыше всего. Должен выполнять.
Отдельная история – влюбленные. Они приходят к нам, чтобы создать идеал. Стирают черты, которые не нравятся в другом, или же сближаются, становясь как … как клоны. Такое до добра не доводит. Любить человека стоит таким, какой есть. Потому что любить вылепленный кем-то, искусственный образ – это ненастоящая любовь! Моя работа уничтожила тысячи любящих сердец.
И самое главное: работа по коррекции чувств не меняет мир к лучшему. Есть куча законов, разрешающие или запрещающие корректировать те или иные чувства. Черты: ненависть, зависть, жадность, лень множить запрещено, да?
Дмитрий молча кивнул, краем глаза заметив габаритные огни машины, которая остановилась у въезда на мост – хоть бы это была помощь!
– И что? – Корректор почти кричал. – Изменился мир к лучшему? Я не вижу никаких изменений! А знаешь почему? Слушай, слушай! Все преступники подлежат коррекции, лишаются насилия, похоти, зависти … Но к нам попадают не все. Мелкая сволочь – да. А вот самые крупные, те что имеют деньги, сначала проходят корректировки, получают справку, а потом – за деньги! – Возвращают все обратно. А мы молчим: врачебная тайна! Или политики – перед выборами проходят коррекцию и вот они: честные, решительные, последовательные – какие только не хочешь! А когда дорвутся к власти – еще одна коррекция и … Сам знаешь, какими они становятся. Это совсем не та работа, не та жизнь, к которой я стремился. Я попытался освободиться, но меня не отпустили, слишком много знаю, – самоубийца вздохнул. – Вот такие дела, друг.
Он повернул голову и посмотрел вниз, на пенистую, мутную воду.
– Тогда расскажи все, что знаешь журналистам! – Воскликнул Дмитрий. Две темные фигуры, держась в тени, приближались. – Пусть все узнают.
– А кто поверит? Кому это надо? Все же довольны, – корректор посмотрел на Дмитрия. – Мы не имеем права корректировать человека. Он должен делать это сам. Это не правильно. Каждый человек – неповторима, а мы превращаем его в шаблон, манекен. Мы – все мы превращаемся в невесть что. Из-за меня гибли люди, гибли души … Мне пора. Думаешь, не прыгну? Еще как! Я скорректировал себя, добавил немного храбрости. Пока!
Не успел Дмитрий и моргнуть, как остался один. А далеко внизу под мостом гулко хлюпнула вода, и все стихло.
Был человек – и нет.
За спиной послышались шаги. Дмитрий резко повернулся. К нему шли те двое, которых он поначалу принял за полицейских. Подозрительные субъекты! Одетые в мышино-серые костюмы. Руки держат в карманах темных плащей. И лицо … На них словно застыл похожее до единообразия выражение – безразличие. Дмитрий напрягся.
– Доброй ночи, господин, – поздоровался один из них, тот что был выше.
– Не такая она и добрая.
– Как для кого. Что рассказал вам этот молодой человек, перед тем как … гм, поскользнуться? Ведь это был несчастный случай? Вы видели все своими глазами, да?
– Это было самоубийство!
– Правда? Тогда стоит вызвать полицию! Возможно, вы имеете к этому какое-то отношение? Будете свидетелем …
– Да я … – запнулся Дмитрий. – Я ничего … Только, пытался отговорить бедолагу …
Коренастый парень отрицательно покачал головой.
– Наверное таки произошел несчастный случай, – высокий смотрел Дмитрию прямо в лицо. – Что скажете?
– Возможно … Похоже, вы правы …
– Правда? – Подал голос ниже. – Мы надеемся на вашу совесть. Вот, держите, – вытащив из кармана пачку банкнот, он протянул ее Дмитрию.
Тот взял, молча посмотрел на незнакомцев.
– Мы нашли общий язык?
– Да, конечно. До свидания, – Дмитрий сунул деньги в карман, не оглядываясь направился к машине, сел за руль и погнал домой. – Я знал, что все изменится к лучшему, – как будто мантру, повторял он.
Двое мужчин смотрели вслед.
– Откуда ты знал, что этот болван возьмет деньги? – Спросил коренастый.
– Пока они здесь болтали, я пробил этого субъекта по нашей базе данных. Был честным, но сообразил, что кормить семью – важнее. Он нелегально изменил некоторые черты характера, чтобы мог брать взятки. И как раз вовремя, сегодня. А так – пришлось бы и его … Вслед за корректором.
– Класс! Думаешь, будет молчать? Что-то не нравится мне этот тип. Надо было его убрать – я так думаю.
– Не волнуйся. Его откорректировали как надо. А самоубийца – последний из сознательных корректоров. Других будем убирать.
Оба направились обратно, к машине.
Высокий искоса поглядывал на широкое непроницаемое лицо напарника и удивлялся.
Скорректированные сели в авто и поехали обратно – в район, где находилась клиника коррекции чувств.
Клиника коррекции чувств – фантастическая история.
