Непростая история любви с иностранцем, рассказ матери одиночки

Непростая история любви с иностранцем, рассказ матери одиночки. Ее ребенок еще не появился на свет, а она уже знала: растить его придется одной. Заграничная родня избранника не желала видеть невесткой россиянку. А ведь влюбившись безоглядно, как бывает только в 18 лет, больше всего на свете она мечтала о крепкой большой семье… Как пережить предательство любимого, который отрекается от своего ребенка? Об этом знает наша героиня Алина.

Две сестры

Нас у папы с мамой двое: я и моя сестра Настя — старше меня на три года. Мы очень разные и внешне, и по характеру. Настя — командир по жизни, решительная, боевая. А я спокойная, никогда не рвалась в лидеры.
Самая яркая страничка моего детства — поездка в международный лагерь “Океан” в пятом классе. В марте я отправилась в лагерь на берег океана, куда учиться и отдыхать круглый год съезжались дети со всех республик бывшего Союза. Впервые в жизни я летела на самолете (перелет во Владивосток длился целых 14 часов!). Запомнилась икра в меню и особая атмосфера дружбы и веселья.
Домой я вернулась с табелем, полным пятерок, и незабываемыми впечатлениями. В лагере со мной произошла метаморфоза. Если дома я привыкла быть в тени старшей сестры, то, когда нас разлучили, вдруг почувствовала себя уверенной и смелой. Смешила сверстников рассказами, которые выдумывала на ходу, пародировала вожатых, участвовала в самодеятельности.
Для меня стало открытием, что я тоже могу быть в центре внимания. На конкурсе инсценированной сказки я играла принцессу. Моей благосклонности добивались прекрасные заморские принцы. Сценарий мы писали сами. Помню, сочиняли образы принцев. “Первым будет принц из Индии! Потом принц из Франции! А за ним…”, — повисла пауза. “Из Сирии!” — подсказала я.
До сих пор не понимаю, почему я назвала именно эту страну… Я была очень смешлива, до боли закусывала нижнюю губу, когда мы репетировали сцену с чередой этих заморских принцев. Вожатая поучала меня: “Ты не в цирке развлекаешься, а суженого себе выбираешь! Держись с достоинством! Этому улыбнись в знак того, что у него есть шанс, а тому без разговоров отказ: губы в ниточку и ледяной взгляд”.
Я внимала урокам женского кокетства. Что они не всегда срабатывают, я узнала позже…

Амир

Достаток в нашей семье был очень скромный, а мне, как любой девушке, хотелось хорошо одеваться. В 17 лет, параллельно с учебой в институте на экономиста, я устроилась подрабатывать в кафе официанткой. Это было заведение с арабской кухней, директором которого был ливанец. Через полгода я уже сама бегло говорила по-арабски.
Однажды ко мне на работу заглянула сестра, и мой босс Али влюбился в нее с первого взгляда. Все завертелось очень быстро: через пару месяцев Настя и Али подали заявление в загс. С самого начала это были очень нежные трепетные отношения, и до сих пор моя сестра счастлива в браке.
Но видимся мы редко: Настя с мужем и детьми давно живет в Канаде. Сердечная история Насти разворачивалась на моих глазах, и я вынесла из нее ошибочное убеждение, что все иностранцы очень надежные и заботливые кавалеры. Обобщения в духе “все”, “всегда” — вещь опасная…
Однажды осенью компания студентов отмечала в нашем кафе чей-то день рождения. Я не обслуживала их столик, но почувствовала интерес к своей персоне со стороны одного из парней, явно иностранца. Я услышала, как его называют Амир. Черные вьющиеся волосы, смуглая кожа, обжигающий взгляд темных глаз. Для меня экзотическая внешность посетителей была делом обычным.
Он не произвел на меня особого впечатления. На попытки заигрывать я не реагировала. Неудача Амира не обескуражила. Он начал заходить в кафе еще и еще. Из короткого общения с Амиром поняла, что в России он недавно. Я пыталась его отвадить: просила не приходить, не отвлекать от работы.
“Включала принцессу”: губы в ниточку, прием самый прохладный. Амир вроде внял моей просьбе, но в один из вечеров я увидела его с цветами возле своего подъезда. Видимо, он проследил за мной, когда я шла с работы. Еще с десяток букетов — и я сдалась, согласилась встречаться с ним.
Надо отдать должное иностранцам: ухаживать они умеют. Настойчиво, но ненавязчиво, галантно, но не заискивающе. К первому поцелую мы шли месяца два. Помню, Амир, робко приблизив свое лицо к моему, замирал: ждал моей реакции. Это подкупало. Однажды я сказала: “Прочтешь мне что-то из лирики Пушкина на русском — поцелую”. Он выучил и прочел. Вскоре я влюбилась по уши.

«Ана ахебек»

Тем временем Настя вышла замуж и переехала к мужу. Родители получили в наследство домик в пригороде и стали бывать в квартире только наездами. Я неделями жила одна, и Амир оставался у меня ночевать. А потом и переехал. Совместная жизнь сначала была в радость. Амир человек из мусульманского мира, но не сказала бы, что я чувствовала какой-то барьер между нами. Не помню, чтобы он фанатично соблюдал Рамадан. Быстро осваивал язык и обычаи нашей страны.
Правда, не могу не вспомнить один случай в начале отношений. Амир решил сделать мне сюрприз, поточив кухонные ножи (он заметил, как безнадежно они затупились). Мне же об этом ни словом не обмолвился. Утром я готовила завтрак и сильно порезалась. Одна из подруг потом сказала: “Судьба словно подает тебе знак: этот человек причинит тебе боль”. Но я отмахнулась.
Я любила и была счастлива. Амир каждый день признавался мне в любви и слышал ответное признание: “Ана ахебек”. Говорил, что мечтает о детях. Из поездки домой привез мне красивое золотое кольцо. И хотя официального предложения не делал, я была уверена, что мы поженимся. Просто думала: куда спешить, когда мы так молоды, еще и учебу не окончили…
Родители Амира нам, кстати, звонили из Сирии. Разговаривая с ними, Амир всегда давал трубку на пару слов и мне. Общение протекало в самом доброжелательном ключе.
Когда в моем женском календаре произошел сбой, я поспешила обрадовать любимого: будет ребенок! Он весь светился от счастья, кружил меня на руках. Но беременность оказалась ложной. Мы очень расстроились.

Двойная жизнь

Прошел год. Амир занялся бизнесом, открыв магазинчик, и стал часто отлучаться из дома. Сначала меня ничто не настораживало. Дальше к: “ухожу по делам” добавилось: “Надо присматривать за сестренкой”. Я знала, что его младшая сестра поступила в медучилище. В эйфории своей первой любви я была слепа и глуха.
Изредка все же роптала: “Ты совсем не уделяешь мне внимания!” В ответ звучало: “Разбаловал я тебя…” Амиру удавалось так запудрить мне мозги, что я чувствовала себя виноватой: любимый с ног сбивается ради нашего счастливого будущего, а я ворчу!
Впрочем, случались приливы такой нежности и любви, что я верила: все прекрасно, то было мимолетное недоразумение. Один из таких приливов закончился закономерно — я забеременела.
Когда я объявила эту новость, никакой радости в глазах Амира не читалось. “Ты же так хотел ребенка!”
“Да, раньше хотел. А сейчас понял, что еще рано”, — жестко отрезал он.
Амиру виделся один выход — аборт. Но я заявила, что хочу сохранить ребенка. Споры затянулись. Мое упрямство вывело Амира из себя. Он привык, что я во всем соглашалась с ним. Осознав, что в словесных дебатах победы не одержать, он решил меня наказать: ушел, хлопнув дверью, и не появлялся три дня.
Первый вопрос при возвращении был: “Сделаешь, как я сказал?” Мое “нет” вызвало негодование. Слово за слово и в выяснении отношений всплыло, что Амир и не думал стоить со мной семью. “А как же кольцо?” — “А что кольцо? Обыкновенный подарок”.
Потом и вовсе как гром среди ясного неба: оказывается, родня моего любимого с самого начала высказалась категорически против его брака с “неверной”. Меня не одобряли, но терпели и ждали, пока мальчик одумается.
“Ты меня разлюбил…” — убитым голосом подытожила я. “Нет, я тебя люблю! Но не знаю, можем ли мы быть вместе!” — Амир чуть не рыдал. Мы не пришли ни к какому общему решению.
И вдруг из случайных оговорок Амира выплыло, что опекает он, помимо сестры, еще и ее подружку, свою соотечественницу. О возможной сопернице я думала: мы еще посмотрим, кто кого, я буду бороться за свою любовь.
Амир отдалился, явно вел двойную жизнь. Мог сорваться ночью по звонку и вернуться через день-два. Он разрывался между мной и девушкой, которую настойчиво прочили ему в жены родители. По натуре человек слабый, он никак не мог решить, быть со мной вопреки воле родителей или не быть. Мучился сам и мучил других.
Но так уж устроена жизнь: можно любить мужчину, даже зная, что он слаб, не кристально чист в моральном плане и временами жесток. Я очень долго продолжала любить Амира, до последнего цеплялась за мысль: раз он возвращается ко мне, значит, есть надежда, что все еще наладится.
Думала: “Еще неизвестно, какие чувства возникнут в его душе, когда он увидит своего сына”. Что родится мальчик, я не сомневалась.

Синдром Мюнхаузена

Месяца за три до родов я все же поняла: разрыв не за горами. Амир наведывался эпизодически. Привозил продукты, витамины. Говорил, что даст ребенку свою фамилию и будет помогать нам. Но ни о какой семье речь уже не шла.
Правильно говорят: чтобы хорошо узнать своего мужа, надо с ним развестись. В полной мере я узнала Амира лишь во время нашего расставания.

• Во-первых, шокировал гневливый нрав. То ли это были мимолетные вспышки гнева, то ли прочно укоренившаяся злоба на женщину, которая осмелилась ослушаться.
• Во-вторых, обнаружился синдром Мюнхгаузена, патологическая лживость. Он много чего обещал, но ничего не сделал. Даже не дал свою фамилию собственному сыну.

Хотя Амир сам отвез меня в роддом и первым взял новорожденного на руки. Попросил составить список необходимого для малыша приданого и объявил, что покупку кроватки берет на себя, но мы ее так и не дождались… Под каким-то предлогом выманил у меня свой подарок — кольцо — с обещанием вернуть, но так и не вернул.
Я видела немало примеров счастливых смешанных браков. Думаю, главную роль в том, как некрасиво у нас с Амиром все закончилось, сыграло совсем не то, что мы родились и выросли в разных странах. Развели нас не непримиримые противоречия, связанные с различием в верованиях и культуре.
Наша история может повториться в любой стране, в любой паре, в том числе и лав стори с соотечественником. Везде, где имеет место безответственность, малодушие, неумение принимать взвешенное решение, держать данное слово.
И деспотизм родителей, которые считают, что сердечные дела их чад должны быть под контролем.

Сын полка

Я назвала сына Дани. Конечно, были и слезы в подушку, хроническая усталость. Я разрывалась между ребенком, учебой и работой. Денег постоянно не хватало. Когда в женском журнале натыкалась на совет “Организуйте свое время так, чтобы один день в неделю посвятить себе: солярий, салон красоты, посиделки с подругами”, горько улыбалась. До соляриев и салонов мне было как до Марса.
А вот без подруг и в самом деле пришлось бы туго. Дани рос этаким сыном полка — его по очереди нянчили все мои подруги. Бывало, так замотаюсь, что начинаю заговариваться. Приходят девчонки: “Чем помочь?” — “Прогладить кашку и сварить пеленки”.
Раз в полгода Амир объявлялся. Интересовался, как дела, и уверял: “Ты всегда можешь рассчитывать на мою помощь!” В полтора годика у Дани обнаружили паховую грыжу, понадобились деньги на операцию. Амир досыта накормил меня завтраками: “Деньги привезу завтра!”
Я несколько раз оттягивала день операции… В итоге скромный отцовский вклад в лечение сына подоспел, когда нас уже выписывали.
Материнство все же принесло огромную радость. Я до сих пор ни о чем не жалею, потому что, не будь в моей жизни Амира, не было бы и самого дорогого и любимого человечка, Дани. Он рос очень спокойным, чутким, смышленым ребенком. Восторг женщины, обнимающей свое дитя, слышащей произнесенное с любовью и нежностью слово “мама”, с лихвой окупает все горести.
И по сей день Дани для меня источник всего самого светлого и доброго в жизни. Сынуля не из тех современных отпрысков, которые уже в шесть лет знают, откуда берутся дети, но не знают, как помыть чашку.
Попытка устроить личную жизнь — отдельная тема в жизни одинокой мамы. Я считала, что мужчина в первую очередь должен найти подход к моему сыну. И однажды жизнь свела с тем, кто был мне безразличен, но подобрал ключик к сердцу Дани, подарив кожаный мяч и погоняв с ним во дворе в футбол.
Меня мучили сомнения: быть с ним или не быть? С одной стороны, весь такой из себя положительный. А с другой, в сердце тишина… Я уже готова была положиться на народную мудрость “стерпится — слюбится”, как уберег случай.
Мой кавалер пришел на очередную встречу с приставкой PlayStation для Дани. Я растерялась: “Такая дорогая вещь…” Кавалер, улыбаясь, произнес: “Ничего-ничего, надеюсь, ты по-женски за все сполна отблагодаришь…” Чтобы меня так откровенно покупали? Я сбежала от него без оглядки.

Фигаро тут, Фигаро там

О своем отце Дани спросил меня лишь однажды. Я сказала, что он жив-здоров, но с нами жить не может. Больше мне вопросов не задавал.
До меня дошли слухи, что Амир женился… Когда Дани исполнилось шесть, Амир возник на горизонте: “Хочу видеть своего сына”. Что ж, я была не вправе препятствовать знакомству. Состоялось оно в духе Амира — после долгих проволочек. Сердце разрывалось, когда Дани в очередной раз выглядывал в окошко папу.
“Мам, ну когда он приедет — когда я дырки в штанах протру?” Когда Амир наконец приехал, Дани был разобижен и встретил его прохладно. Амир с укоризной произнес: “Хромает твое воспитание! Совсем старших не уважает!” — “Что с него взять? Безотцовщина”, — с саркастической улыбкой произнесла я.
Но Дани дулся недолго, Амир обаял его в два счета. Наобещал с три короба и пропал. Да, еще на прощание он успел упрекнуть меня в том, что сын занимается танцами, а не боксом.
В следующий раз Дани увидел папу уже в 11, в больнице, после новой операции. Занимаясь танцами, сын начал жаловаться на боль в ноге. Врачи поставили диагноз “юношеский остеоэпифизиолис левой бедренной кости”. Сказали, что по тяжести это приравнивается к перелому бедра.
Для операции нужна была донорская кровь — на случай, если понадобится делать переливание. У меня с сыном группы крови не совпадают. Логично, что лучшим донором стал бы родной отец. Я не искала Амира, но случайно встретила общего знакомого и рассказала о беде. Амир позвонил: “Донором не буду, болел гепатитом В. Но чем смогу, помогу”.
Донорскую кровь помогли достать друзья. Деньги снова нашлись по принципу “с миру по нитке”. На Амира я не рассчитывала, и правильно. Он объявился уже после того, когда после операции сняли гипс. Как всегда, с планами: “Я все-таки признаю сына официально. Он будет общаться со своими братьями и сестрами”. — “Амир, я на это не пойду. Ты вечно мелькаешь, как Фигаро… А нам без твоего разрешения и на отдых за границу не выехать”, — остудила я его пыл. Впрочем, был ли этот пыл, в самом деле?

Жизнь заново

В июне впервые за все годы Амир поздравил Дани с днем рождения. Но мне, честно говоря, не до размышлений, произошел ли переворот со знаком плюс в его сознании и как он будет дальше выстраивать отношения с сыном. Мое чувство к Амиру прошло разные стадии. Любовь сменилась обидой и почти ненавистью.
А потом пришло спокойствие. Я простила и отпустила Амира. Я благодарна жизни за все те порой жестокие уроки, которые она мне преподнесла. Благодарна за множество освоенных поневоле профессий, дававших возможность поставить сына на ноги. Кем я только не работала! Администратором, секретарем, бухгалтером, завскладом. Сегодня я начальник отдела по работе с дилерами торговой сети.
Я сейчас намного сильнее и мудрее, чем в юности. Героиня фильма “Москва слезам не верит” говорила, что в сорок лет жизнь только начинается. У меня она начинается заново в 33. В моей жизни появился мужчина, который восстановил мою веру в мужской род.
Невероятно, но в первый же приход в гости он взялся помогать мне, нарезать салат и заметил: “Ножи не мешает поточить”. И в следующий раз принес точильный камень. А я смотрела, как проворно работают его руки, и думала, что, судя по такому “бескровному” началу романа, у него есть все шансы сложиться удачно.
За много лет не только ножи утратили остроту. Притупилась боль от нанесенных первой любовью ран в моем сердце. За моей спиной шептались: “Мать-одиночка…” А я считала: “Просто у меня семья из двух “я”!” Но признаю, что семья их трех все-таки лучше…

Непростая история любви с иностранцем, рассказ матери одиночки.