Новогодний карп — грустная история мужчины, который перестал праздновать Новый Год

Какой смех… Я, почти здоровый сорокалетний мужик, с трудом сдерживал слезы. И очень боялся разрыдаться прямо при Олесе. Что-то пробормотал и ретировался на балкон курить. Чтобы собраться с мыслями и успокоиться, Но вместо этого нахлынули воспоминания, успокоиться после которых было сложно.
— Васенька, ты ешь уже пятый мандарин! Угомонись! Мне не жалко, но у тебя, же аллергия будет.
— Мама, да пусть ест. Ну, почешется потом немного, что страшного? А когда еще мандаринами разживемся, неизвестно…
Бабушка сурово поджимала губы, но потом снова улыбалась. Она обожала меня, обожала дочь, мою маму, и зятя — моего отца. Да и вообще добрее и отзывчивее человека, чем бабуля, я не знал. Ее любили и уважали все наши многочисленные родственники. Соседи приходили за советом и просто поболтать. Мои товарищи поверяли ей свои секреты.
Бабушка была центром нашей семьи, и особенно это чувствовалось под Новый год. С самого утра тридцать первого декабря в квартире раздавались звонки. Телефонные — родные, знакомые, бывшие коллеги, многочисленные приятельницы просили к телефону Зою Федоровну и поздравляли ее с наступающим. Конечно, маме и папе звонили тоже, но по сравнению со звонками, адресованными бабушке, это было практически незаметно. Потом начинались звонки в дверь.
Соседки несли свои новогодние фирменные блюда — похвастаться, получить одобрение или угостить. Несколько раз приходил почтальон — во времена моего детства ни про какой интернет никто даже не мечтал. И люди поздравляли друг друга заказными письмами и телеграммами. Их на телефонном столике в прихожей скапливалась целая гора.
Бабушка, как многорукая индийская богиня, о которой перед сном читала мне мама, успевала все. И разговаривать, и обсуждать новости, и вести телефонные переговоры, и руководить нашей семьей, и пробовать чужую стряпню.
А главное, она каким-то непостижимым образом умудрялась и сама готовить! Мама всегда была только на подхвате: на кухне царила бабушка. И как же она готовила! Даже в будние дни, приготовленные ею простые и незамысловатые блюда словно сами лезли в рот. А уж праздничные яства в бабушкином исполнении — это вообще была кулинарная «песня». Десяток салатов. Запеченная курица.
Два торта. И — главное блюдо — новогодний «карп» (так его называли в нашей семье). Это был фирменный бабушкин салат. Рыбные консервы, яйца, картошка, грибы, майонез и немного тертых яблок и сыра. Все это выкладывалось на продолговатую специальную тарелку в форме рыбины.
Бабушка, как художник, «выводила» плавники, раздвоенный хвост… Вставляла клюкву на месте глаза и посыпала «карпа» тертым грецким орехом. Именно это блюдо было для меня главным символом Нового года, а не елка и не мандарины, как можно было бы подумать. «Карп» царил в центре стола.
И когда собирались многочисленные гости и начиналось застолье, именно его раскладывали по тарелкам непосредственно перед боем курантов. В нашем доме было свое поверье: если в момент ухода старого года съесть кусочек «карпа» и загадать желание, оно обязательно сбудется. И у меня всегда сбывалось, поэтому в примету я верил истово и непоколебимо, как могут только дети.
Все закончилось в тот год, когда мне исполнилось двенадцать. Сначала умерла бабушка. Она всегда скрывала от нас свои болезни, считала их несущественными. Это другие пенсионеры просиживали часами в очереди к врачам, горстями глотали таблетки. Бабуля же если что-то «медицинское» и делала, то только пила отвары и чаи из трав. «Сено», как называл его папа, она сама летом на даче и заготавливала. Собирала, резала, сушила. И раскладывала по собственноручно сшитым холщовым мешочкам. На каждом была приклеена бумажка: «от насморка», «от головной боли», «от сердца»…
Вот сердце бабулю и подвело. Прямо в новогоднюю ночь. С утра она, как обычно, хлопотала на кухне, принимала телеграммы и поздравления по телефону. Я, уже слишком взрослый для того, чтобы весь день провести дома, помог родителям с уборкой и ушел гулять с друзьями. А вечером, когда вернулся, мне показалось, что бабушка какая-то бледная. Но она уверяла, что все в порядке. И как раз доделывала традиционного «карпа».
Я пошел переодеваться и невольно подслушал разговор родителей:
— Слушай, мама как-то очень плохо выглядит. Может, вызвать ей скорую?
— Света, мы с тобой сто раз спросили, она неизменно отвечает, что все в порядке. Что мы скажем врачам со скорой?
Мама вздохнула и отправилась на кухню. Через минуту раздался ее крик. Мы с отцом столкнулись в дверях и увидели картину, которая даже спустя столько лет никак не выветрится из памяти. На столе стоял доделанный и украшенный «карп». А рядом со столом лежала бабушка с абсолютно белым, словно присыпанным мукой, лицом. Мама стояла рядом с ней на коленях и рыдала…
Скорая все же приехала. Но уже только для того, чтобы констатировать бабушкину смерть от инфаркта. Впервые в жизни я столкнулся с потерей родного и близкого человека. Умирали, конечно, какие-то дальние родственники, соседи по подъезду… Но это не производило такого жуткого впечатления. А тут — бабушка. Самая родная. Самая любимая. Самая постоянная и главная в моей жизни величина…
В эту же страшную ночь я впервые увидел и истерику взрослого и тоже родного человека. Мама рыдала, причитала, звала бабушку, снова рыдала… А потом схватила блюдо с «карпом», швырнула его на пол и принялась топтать ни в чем не повинный салат с криками:
— Все из-за него! Из-за этого проклятого карпа! Мама так спешила его доделать. И доделала! А сама умерла…
Вбежавший папа попытался маму успокоить и увести. Но тут она принялась обвинять и его: что вовремя не вызвали скорую, упустили, не спасли… В общем, новогодняя ночь превратилась в кошмар. Квартира была полна народу — гостями, которые, только войдя, узнали о нашем горе. Соседями, пришедшими сочувствиями и соболезнованиями…
Я убежал в бабушкину комнату, где все еще так славно пахло ею: сдобой, свежестью, травами. Уткнулся в подушку и рыдал. Заснул, совершенно обессилев от слез, с мыслью: Нового года больше не будет никогда. Теперь это не праздник, а день траура… С бабушкиной смертью вся жизнь нашей семьи покатилась под откос. Как будто бабуля была ангелом-хранителем оберегающим дом ото всех бед и несчастий. А когда ее не стало, они посыпались, словно из дырявого мешка…
Начал пить отец. Сначала изредка и понемногу, а потом все чаще и больше. Они с мамой постоянно скандалили, кричали друг на друга. А однажды он даже поднял на нее руку, что было совсем не похоже на моего мягкого и интеллигентного папу. Потом, конечно, он извинялся, посыпал голову пеплом, но сделанного уже не воротишь.
Дальше сюрпризы начала преподносить мама. То ли из-за отцовского пьянства, то ли по другой причине, но она завела любовника. Причем не особо это и скрывала. Папа начал пить совсем по-черному. А мама — менять мужчин как перчатки. Все это пришлось на мой пубертатный возраст. А что вы хотите от четырнадцатилетнего парня? Конечно, видя, что творится дома, я старался пореже там бывать.
Появилась компания. Выпивка. Сигареты. Легкие наркотики типа анаши. Мелкое воровство…
В итоге к моему шестнадцатилетию от некогда счастливой и благополучной семьи не осталось ничего. Родители развелись, разменяли нашу четырехкомнатную квартиру и разъехались по разным концам города. Я остался с мамой, которая теперь не только вела разгульную жизнь в плане мужчин, но и тоже начала выпивать.
Отец, которого я периодически навещал, стремительно спивался. Мне же переезд помог начать выбираться из болота, в котором я почти начал вязнуть: я уехал от своей компании со всеми ее небезопасными развлечениями. И попал в другую школу, в которой, во-первых, оказалось, по-настоящему интересно учиться. А во-вторых, там была Женя Ветрова, в которую я влюбился. И ради которой был готов свернуть горы, а не то, что получить пятерку по физике…
Жизнь шла своим чередом. Я окончил университет, поступил в аспирантуру. Стал сначала кандидатом, а потом — в тридцать пять лет — и доктором математических наук. Похоронил обоих родителей: их организмы просто не вынесли такого количества спиртного, а души — того жалкого существования, которое, по причине алкоголизма, им приходилось влачить.
Я женился, развелся и дал себе слово больше не жениться — уж слишком много крови выпил из меня брак и особенно последующий развод. С криками, скандалами, дележом имущества и неприкрытой ненавистью некогда любимой и любящей женщины. И да, в моей жизни больше не было Новых годов.
В праздничную ночь я традиционно выпивал на помин бабушкиной души и ложился спать, плотно занавесив окна и заткнув уши берушами. Кстати, отчасти из-за этого и приключился развод: супруга не пожелала понять и принять моего отношения к этому празднику. И требовала выходить в люди, куда-то ездить, приглашать гостей к нам…
Накануне сорокалетия судьба послала мне Олесю. Подарок, который я сразу не оценил по достоинству. Хрупкая и нежная девушка с красивым голосом и изящными руками. Олеся не просто нравилась мне. С ней было хорошо. Вот как-то глобально хорошо.
Но я, обжегшись на молоке, дул теперь на любую воду. И близко девушку к себе не подпускал. Несмотря на это «хорошо». А та вроде и не стремилась, и не лезла никуда. Но как-то постепенно и прочно обосновалась в моей жизни. Так, что я и не заметил.
И вот — очередное тридцать первое декабря. Я давно объяснил Олесе свое отношение к этому празднику. Она абсолютно не возражала, все поняла. Единственное, попросила помочь с покупками. А то ей с мамой вдвоем тяжеловато, а машину ни одна из них не водит. И вот я, «вооруженный» списком продуктов, которые не успели купить, объездил магазины и рынки.
Все купил и к вечеру приехал, чтобы отдать хозяйкам необходимое, поужинать и раскланяться до завтра. Олесина мама тоже была предупреждена о том, что непосредственно праздник пройдет без меня. Я вошел на кухню с оттягивающими руки пакетами. И на столе увидел… «карпа»!
Того самого новогоднего «карпа», которого не видел уже много лет! А Олеся, смутившись, объяснила, что это их традиционный новогодний салат. Смешной такой, но очень вкусный… Я стоял на балконе, не чувствуя холода, и вспоминал.
И в какой-то момент понял, что «карп» — это знак. Знак того, что Олеся — на самом деле «моя» девушка. И того, что траур должен закончиться. Если есть «карп» — значит, есть и Новый год. А бабушка, уверен, только порадуется этому — порадуется за своего непутевого Васеньку…