Пропала дочь — история из жизни. «Мы делаем все возможное», — самые беспомощные слова. За последние пять суток Лида слышала их из уст представителей полиции семнадцать раз. Для чего-то посчитала. Сейчас она делает много странных вещей.
Женщина кивнула, переводя взгляд на заваленный бумагами стол. Руки мужчины лежали на ее плечах. Легкое на первый взгляд прикосновение, но оно помогало ей держаться, и было просто спасительным якорем. Казалось, если сейчас Игорь ее отпустит, она исчезнет, растворится в знойной боли, перестанет существовать.
— Но в последнее время вы не ссорились? У Надежды не было причин исчезать?
— Нет.
Лида ловит взгляд Игоря. Вымученно улыбается. Одними лишь уголками губ. Впервые врет ему в глаза. Странное ощущение терпкого отвращения никуда не исчезает. Но все бывает впервые. Даже это.
— Она могла за что-то на вас злиться?
Лида отводит взгляд.
— Не знаю, — каждый вздох дается ей чрезвычайно трудно. Будто в груди что-то мешает, сопротивляется потоку свежего воздуха. — Не думаю.
Пропала дочь — история из жизни
Им обещают помочь, подпитывая надежду очередным «мы сделаем все возможное». Восемнадцатым…
Те, кто никогда не был на их месте, не поймут, как чувствует себя человек, у которого пропала дочь. Будто ты еще жив, но уже не можешь дышать. Будто тебя ежеминутно живьем сдирают кожу. А ты не кричишь, потому что в этом нет смысла. Все равно никто не спасет.
Следователь перекладывает бумаги с левой стороны «канцелярского хаоса» на правую. Встает, тактично давая понять, что разговор завершен. Но лучше бы он еще говорил. Слова заполняют время, откладывают неизбежное. Ей страшно, она не может вернуться в пустую квартиру, к воспоминаниям.
Игорь приготовил жене мелиссовый чай. Тепло, от которого тело дрожало еще сильнее. Укрыл хлопковым пледом малинового цвета, который и до сих пор хранил нежный запах дочери. Прошептал:
— Усни.
Если бы он только знал, как она сейчас боится снов. И мыслей. В них вина выступает в ярких красках, оживает, грозится проглотить.
Иногда попадаются такие дни, в которые ты просто служишь магнитом для неприятностей. Когда проблема за проблемами, выжимает работа, даже небо подводит, опуская тебе на голову тяжелые чугунные тучи. Такая себе жизнь без жизни. Просто жить уже нет ни сил, ни желания.
Ты возвращаешься домой с единственным желанием – тишины. Всеобъемлющей и спасительной. А тут пропала дочь Надежда… Кто знает, где та грань, за которой дети перестают быть «хорошими»?
Дочь ослушалась ее в мелочи. Хотя тот бар, в который она запрещала ей идти, компания ее странных друзей и кальян – это не совсем невинные подростковые шалости. Раздражение перешло в злость, а от Надиного: «А что здесь такого? Мне уже семнадцать», злость закипела, превратившись в жесткие слова.
Они наговорили друг другу много глупостей. Бывают случаи, когда ты не управляешь своими словами. Бразды правления берет на себя ярость. Толчет словесным градом, отравляет.
Дочь ушла из дома, хлопнув дверью. Надежда постоянно так делала. Любимый способ выразить свое возмущение.
Лида сидит у накрытого инеем окна и уже сама кажется ледяной. Боится даже дышать. Бережет тишину, которая должна взорваться еще одним телефонным звонком. Попросила родных и друзей не звонить. Не занимать зря линию. Разве что будут новости о ее девочке. А она не отойдет от телефона ни на шаг. Теперь постоянно должна быть на связи.
Так легко сделать то, что никогда себе не простишь. Она не собиралась обижать Надежду. Воспитывала, хотела, как лучше. Просто сорвалась.
Дочь звонила в семь вечера. Трижды. Лида слышала звонки, но не взяла трубку. Они якобы не разговаривают. Хотела показать, что обижена. Что не будет просить прощения первой.
А уже под утро, когда дочь так и не вернулась, забили тревогу — пропала дочь, такого еще не было…
Что происходит? Надежда решила ее наказать или с дочкой что-то случилось? Мир таит в себе столько опасностей. Особенно для молодой девушки. Возможно, звонки, от которых Лида так легкомысленно отмахнулась, были криком о помощи?
Что было бы, если бы она сдержалась, вовремя попросила прощения, не выпустила разъяренную Наденьку из дома. Только цена этих «если бы» слишком высока…
Лида снова закроется в ванной и будет плакать. А слезы как-то неожиданно перейдут в песню. Отчаяние выходил из нее высокими нотами. Так некстати напоминала о себе давно забытая, подавлена пресной реальностью мечта.
— Тебе надо полежать, — останавливаясь с другой стороны двери, шепчет Игорь.
Лида не рассказала ему о ссоре. Не хватило смелости. Он знает о тех пропущенных вызовах. Но ему неизвестно, что она умышленно не ответила. Правда не только объединяет. Надевая Игорю на палец обручальное кольцо, Лида обещала, что всегда будет с ним откровенной. Сейчас не может.
Правда, словно острое лезвие, разрежет их брак пополам. Она не уберегла их единственную дочь. Мужчина ей никогда этого не простит. Сейчас вокруг них неизвестность, которая, вероятно, не хуже пытки для родителей. А она не переживет ее сама.
Лида ложится в кровать, но через несколько минут поднимается. Что ей теперь остается? Разрываться на куски, словно старая тряпка. Ждать, пока календарь изменит дату и наступит еще один одинаковый день. Просыпаться и продолжать сплошное недоразумение, которое кто-то когда-то назвал жизнью.
Она должна бегать по городу, искать Надежду. Расспрашивать ее друзей, знакомых, просто случайных прохожих, оставлять деньги у гадалок, которые обещают с помощью каких-то там ритуалов вернуть ее девочку. Расклеивать объявления, которые никто не читает. Или срывают со столбов, бросают в лужи, разрисовывают. Чужое горе тоже может веселить.
И, одновременно с тем, она должна сидеть дома. А вдруг дочь вернется? Позвонит…
Мысли должны быть материальными. Просто обязаны. Она не перестает представлять, что в следующий момент откроется дверь и на пороге появится Наденька. Она будет просить прощения поцелуями за столом со вкусными пирогами. Если нужно, вымолит его на коленях. И больше никогда не выпустит дочь из своих объятий.
Хочется остановить часы, которые раздражают размеренным цоканьем. Ей сейчас необходима тишина. Пропала дочь — мать ждет…
Небо заволокло темно-серым туманом. Когда-то звезды казались маленькими бриллиантами, теперь – просто дырками в черной ткани, которая заслонила небо от солнца. Воспоминания до боли сдавливают виски.
Сумели раздробить ее сердце, оставив острые осколки, которые до крови впиваются в кожу. «Не хочу тебя видеть», — несколько дней назад она легкомысленно бросила эти слова, а они попали в какую-то невидимую цель.
Отчаяние давит, разрывает грудь. Слезы смешиваются с каплями воды на запотевшем стекле, а она опять выводит дрожащей рукой извечное: «Прости»…
Пропала дочь три года назад, Лида надеется на чудо…
Пропала дочь — история из жизни
