Прости нас, папа … — история из жизни

Прости нас, папа … — история из жизни. Так получилось, что я и мой сын жестоко и незаслуженно обидели самого близкого человека… Социологи подсчитали, что среднестатистическая женщина тратит на домашнее хозяйство около 4 часов в сутки. То есть 28 часов в неделю. Интересно, где они отыскали эту уникальную «среднестатистическую» цифру? Наверно, среди незамужних или среди тех, в чьих семьях перевес на стороне слабого пола.

В нашей же семье на меня одну приходится трое мужиков — сын, муж и отец. Поэтому свою среднестатистическую норму 28 часов я отрабатываю за субботу и воскресенье, а в будние дни работаю по дому уже сверх нормы, но тоже по-ударному — то есть двадцать четыре часа минус восемь часов, проведенные в офисе, минус два часа тряски в маршрутке и минус семь часов сна.

Получается, конечно, меньше, чем в выходные, но, между прочим, тоже немало — по семь часов набегает. В сутки. В общем-то, это понятно. Троих мужиков накормить, за троими убрать, троим постирать и погладить…
«Чем самой жилы рвать, лучше бы воспитывала своих мужчин», — наверняка скажет какая-нибудь эмансипированная леди, прочитав эти строки. А я с ней и спорить не буду. Конечно лучше!
Но в том-то и дело, что мои мужчины вовсе не отказываются мне помогать. Просто делают работу по дому некачественно. Если посуду моют, мне все равно приходится после них перемывать, если стирают — перестирывать. Я по натуре аккуратистка, так что мне проще самой что-то сделать, чем потом чужие ошибки исправлять. Вот и кручусь как заведенная день-деньской. Только на работе и передохну немного.

Прости нас, папа … — история из жизни

В тот день я, как обычно, пришла домой около семи и сразу же принялась за работу. Быстренько разобрала сумки с продуктами, приготовила ужин. Пока варилась картошка, успела протереть холодильник (кто-то из домочадцев основательно заляпал полочки кетчупом), а заодно подмела на кухне. Перед тем как готовить котлеты, сбегала в ванную замочила белье, а пока котлеты жарились, помыла раковину, вытерла подоконник, полила цветы и покормила кошку.
На кухню заглянул сынуля.
— Мам, мы кушать скоро будем?
— Скоро, — кивнула я. — Сейчас только капусту для салата нарежу и картошку потолку… Минут через десять можешь всех звать к столу.
Через десять минут муж с сыном уже чинно восседали за столом и дружно стучали вилками. А вот папа почему-то не вышел.
— Ты дедушку звал? — узнала у Алешки. Сын неопределенно пожал плечами.
Я пошла в отцовский кабинет:
— Почему ужинать не идешь? — спросила, целуя папу в колючую щеку.
— Без меня ужинайте, — буркнул он.
— А по какому случаю забастовка? — поинтересовалась я.
— У Алексея спроси…
— Ясно, снова поссорились, прости нас, папа — вздохнула я. — Ладно. Так и быть, принесу тебе ужин сюда.
— Хорошо. Пожалуйста, и чаю сразу налей. И хлеба побольше захвати.
Я отнесла еду отцу в кабинет и, закрыв за собой дверь, снова тяжко вздохнула. Ну что ты будешь делать! Снова дед с внуком что-то не поделили. Правильно в народе говорят: «Что старый, что малый!» Алешке, конечно, всыпать не мешало бы, но его поведению хоть объяснение можно найти.
Двенадцать лет, переходный возраст… А переходный возраст еще как называют? Правильно — трудный. Значит, есть надежда, что через несколько лет сын угомонится и перестанет конфликтовать с дедом.
А вот в отношении папы такой надежды, к сожалению, нет. Обидчивый стал — ужас! Прямо как беременная женщина. И не исключено, что потом будет еще хуже. Ведь от глупых обид до старческих капризов — всего один шаг. А раньше так хорошо было! Такие дед с внуком друзья были — водой не разольешь. А полгода назад, словно черная кошка между ними пробежала. И пошло-поехало.
Вообще-то я слегка лукавила. Раньше хорошо тоже не было, но конфликтовал папа в основном с моим мужем. До сих пор не могу понять, за что он невзлюбил Сергея. Невзлюбил с того самого дня, когда я привела его познакомить с родителем и объявить, что мы решили пожениться.
— Людочка, может, не будешь торопиться с замужеством? — спросил (точнее, попросил) меня отец, когда Сережа ушел. — Подумай!
— Он тебе не понравился? — расстроилась я.
— Не понравился…
— Как можно судить о человеке после двухчасового общения? — бросилась я на защиту любимого. — Ты же Сережу ни капельки не знаешь! Почему он тебе не нравится?!
— Сам не знаю, — смущенно пробормотал папа. — Мне он каким-то мутным показался.
— Ну, знаешь ли… — возмутилась я, — это не аргумент!
— Верно. Не аргумент, — грустно согласился отец.
— В конце концов, главное, чтобы он нравился мне, — сказала я, выделяя голосом последнее слово.
— Правильно, — вздохнул папа, — это главное.
Я села рядом, прижалась к родному плечу и шепнула:
— Я рада, что ты это понимаешь. Вот увидишь, вы с Сережей подружитесь!
— Время покажет…
Я ошиблась. Почти тринадцать лет тесть и зять прожили под одной крышей, но дружбы между ними не получилось. Они не ссорились, не конфликтовали в открытую, но однозначно не любили друг друга. Я же стала своеобразным «приемником» этой неприязни. И отец, и муж в разговорах со мной часто допускали обидные, злые высказывания в адрес друг друга.
Но «передатчиком» их взаимной вражды я не стала, скорее, была «поглотителем». Квартира, в которой жила наша семья, принадлежала отцу. Он получил ее в восемьдесят четвертом году, после того как принял предложение стать преподавателем в военной академии. А до этого мы с мамой мотались вслед за ним по гарнизонам и военным городкам по всему Союзу.
В детстве мне пришлось поменять пять школ! В восемьдесят восьмом мама умерла, а в девяносто первом году я вышла замуж за Сережу. Муж не был из столицы, почти вся его родня жила в небольшом поселке в Новгородской области. В столице он окончил полиграфический техникум и работал в одной из типографий. До того как мы поженились, Середка жил в общежитии. Естественно, после свадьбы он переехал к нам, благо в просторной четырехкомнатной квартире места хватало всем.
Незадолго до рождения Алешки Сергей обронил как-то:
— Люда, как ты смотришь на то, чтобы я прописался у вас? А то получается, будто приживальцем здесь живу. Перед друзьями даже стыдно.
— Прописаться? Не возражаю… — ответила я тогда. — Только нужно у папы спросить.
Реакция отца меня неприятно удивила. Вернее, даже слегка шокировала.
— Только через мой труп, — мрачно глядя в сторону, отрезал он.
Мне было стыдно передавать эти его слова Сереже, поэтому я делала вид, что забыла о просьбе мужа и разговор с отцом не состоялся. Но через некоторое время Сергей вновь вернулся к этой теме. Пришлось сознаваться, что папа категорически против его прописки. После этого отношения между тестем и зятем окончательно разладились.
Тот, кому не довелось побывать в моей шкуре, даже представить не может, как тяжко быть свидетелем вражды двух близких людей. Я решила выступить в роли миротворца, но сначала надо было хотя бы понять причины их взаимной неприязни. Пыталась поговорить по душам и с одним, и со вторым.
— Да, твой муж мне не нравится, — неизменно говорил отец. — И я не хочу, чтобы в случае вашего развода мы с тобой лишились этой квартиры. Я заслужил ее безупречной двадцатилетней службой и не собираюсь дарить Сергею ни одного квадратного метра. Понятно тебе?!
— Папа, но мы не собираемся разводиться, и на приватизированную квартиру он прав иметь не будет — с горячностью возражала я.
— Пока… — парировал он.
Я шла к мужу.
— Слушал, Сереж, ну какая, в сущности, разница, прописан ты здесь или нет? В конце концов, никто ведь тебя не выгоняет, правда?
— Пока… — со злостью отвечал он.
«Сговорились они, что ли? — огорченно думала я, глядя на перекошенное от ярости лицо мужа. — Господи, неужели так будет всегда?»
— Сереженька, милый, — я целовала мужа, — не заводись по пустякам…
— Ничего себе пустяки… — сердито отстранялся он. — Пойми, дело даже не в прописке… Просто твой отец меня в грош не ставит. Считает, раз он генерал, а я типографский рабочий, значит, со мной можно обращаться как с быдлом. Он с самого начала считал, что я тебе не пара!
— Пара, пара,— успокаивала я его и шутливо пела: — Ми так i парувались, ми так i парувались — обое чорнявеныа…
Я боготворила мужа, и отцовская неприязнь к нему казалась ужасной несправедливостью. А нелюбовь Сережи к тестю — проявлением комплекса неполноценности. Подумаешь, не достиг в жизни больших успехов!
Глупенький. Я его и таким люблю! Холодная война между дорогими мне мужчинами продолжалась больше десяти лет. Я смирилась с этим и радовалась, что они хотя бы Алешку не вмешивают в свою вражду, не перетягивают мальчишку каждый на свою сторону, не настраивают друг против друга, признавая за ним право, дружить и с дедом, и с отцом.
Года три назад я вдруг стала замечать, что Сергей охладел ко мне. Перестал делиться планами, стал меньше уделять внимания, реже занимался со мной любовью. Я не выдержала и поделилась своей проблемой с подругой Надеждой (ее брак, на мой взгляд, был не просто образцовым — идеальным!).
— Все вполне закономерно, — успокоила меня Надя. — Вы просто привыкли друг к другу, а то и поднадоели…
— Сергей мне не надоел, — сказала я.
— Не сравнивай. Мужчины ведь совсем по-другому устроены…
— Посоветуй, что мне делать?
— Больше внимания ему уделяй. Создай максимально комфортные условия, готовь его любимые блюда, в сексе иди на эксперименты… И твоя внешность должна быть безупречной!
Я послушалась совета моей мудрой подруги и стала уделять хозяйству и уходу за собой еще больше времени, чем раньше, отрывая драгоценные часы у сна, отдыха и… общения с близкими. Сколько раз впоследствии корила себя за это! Лучше бы я постелила неглаженое постельное белье или кормила не домашними котлетками, а покупными пельменями, но нашла время для искренней беседы с ним.
Но нет, крутилась как заведенная, свято веря в то, что налаженный быт — главное в семейной жизни. К сожалению, несмотря на мои титанические усилия, муж продолжал отдаляться от меня.
Однажды я не выдержала и спросила:
— Сережа, я не пойму, что происходит? В чем я виновата?
— Да при чем тут ты?! — с досадой ответил муж. — Я с твоим папенькой под одной крышей жить не могу, понимаешь?! Эти его взгляды, иронические ухмылки… Надоело!
— Понимаю. Но у нас нет выбора. Купить себе квартиру мы не можем…
— Зато можем разменять эту, — перебил меня Сергей. — Я узнавал, эти хоромы вполне можно разменять на двух- и однокомнатную квартиры.
А где-нибудь в спальном районе даже на «трешку» и «однушку». Кстати, если бы мы переехали в трехкомнатную, вполне, можно было бы родить Алешке брата или сестру.
— Но ведь ты всегда был против второго ребенка, — удивилась я.
— Я передумал… Но только при условии, что мы разъедемся!
Мне очень хотелось родить еще одного малыша, поэтому, недолго думая, отправилась к отцу.
— Только через мой труп, — повторил он фразу, уже однажды сказанную им много лет тому назад. — Если твой драгоценный Сергей не хочет жить со мной в одной квартире, пусть купит или снимет жилье. Я вас не держу! — но увидев, что у меня задрожали губы, добавил, погладив по руке: — Я хочу, чтобы ты, Людочка, знала. Ты и твои дети, сколько бы их у тебя ни было, всегда смогут жить в этом доме!
Примерно полгода назад я неожиданно заметила, что стали портиться отношения между Алешкой и дедом, но разбираться в их конфликтах мне было недосуг. Мысли были заняты другим — как вернуть Сережину любовь. После того как он впервые не пришел домой ночевать, со мной случилась истерика. Я среди ночи ворвалась в комнату отца, разбудила его.
— Это ты во всем виноват! — кричала я. — Из-за тебя рушится моя семья. Из-за тебя я не могу родить второго ребенка! Ты изверг! Даже Алешка тебя не любит!!!
— Людочка, Людочка, — грустно покачал головой отец. — Глупенькая девочка… Когда-нибудь ты поймешь, как была неправа. Хочешь разменять эту квартиру? Хорошо. Я согласен…
***
Если бы вы знали, как обрадовался Сергей, когда я передала ему отцовское решение! Он был со мной так нежен, так ласков, что я даже простила ему ночевку вне дома. Покупателей на нашу квартиру муж нашел буквально за неделю. Причем цену они за нее дали значительно больше, чем я предполагала. И квартиры для покупки подобрал очень быстро.
Уже через полтора месяца отец переехал в маленькую, но уютную двухкомнатную квартирку на, а мы — в типовую трехкомнатную на окраине. И доплатить пришлось совсем немного — три с половиной тысячи долларов. Деньги на доплату дал отец. Дал со словами: «Делайте что хотите. Мне теперь все равно…»
После переезда я с энтузиазмом принялась за благоустройство нового гнездышка. «Теперь у нас все будет хорошо, — думала, — войне пришел конец. Сережа успокоится, и будет любить меня по-прежнему.
А отец… Я буду ездить к нему часто-часто! Буду помогать вести хозяйство, я ведь работы не боюсь. Кстати, не исключено, что, теперь, когда папа и муж не будут видеть друг друга так часто, их отношения наладятся. Дай-то Бог! А еще я теперь смогу родить второго ребенка. Хорошо бы это была девочка. Сергею все равно, кто будет, а папа всегда хотел иметь внучку».
— Сереж, я сегодня была у врача и удалила спираль, — сообщила я мужу через четыре месяца после переезда в новую квартиру. —
Помнишь, ты говорил, что…
— Понимаешь, Люся, обстоятельства изменились, — сказал Сережа, отодвигаясь в сторонку.
— Не понимаю…
— Я люблю другую.
— Любишь другую?! — растерянно переспросила я. — И хочешь развода?
— Да… Извини, так получилось.
— Но почему ты не сказал мне об этом раньше? — простонала я. — До того как разменяли квартиру?
— Я тогда еще не был уверен в своих чувствах. Думал, все пройдет, — он вздохнул. — Но не прошло.
— Скотина! — Я залепила ему пощечину. — Ты специально все это затеял! Так вот, не получишь ни метра! Повезешь невесту в свой Зажопинск!
— Люся, ты плохо знаешь законы, — с ухмылкой ответил Сергей. Оказалось, что законы я точно знаю плохо. Так же плохо, как и жизнь. В трехкомнатной квартире Сергей имел право на треть площади.
Сначала я отказалась разменивать это жилье, и тогда он на третий день после развода… привел к нам наглую двадцатипятилетнюю девку. Сказал, что будем жить все вместе. В довершение к этому ужасу девка предложила Алешке называть ее мамой. Этого я вынести не смогла, поэтому согласилась на размен. Но «трешка» на окраине — это вам не четырехкомнатные хоромы в центральном районе.
Разменять ее можно было только на две однокомнатные квартиры. В общем, пришлось снова идти на поклон к отцу. В итоге папа переехал к нам, а свое жилье отдал «новобрачным». К моему удивлению, выглядел не расстроенным, а довольным, если не сказать счастливым.
— Не грусти, доченька, — сказал он. — Поверь моему опыту, все, что ни делается, — к лучшему. Ты ведь у меня красавица. И молодая совсем. Найдешь хорошего парня. Родишь ему ребенка или даже двоих. И жить мы сможем здесь все вместе — в тесноте, да не в обиде. А этот твой… Он же по расчету на тебе женился. И изменял практически с первого дня…
— Так ты об этом знал?! — ахнула я.
— Не знал. Догадывался… Вот этим, — папа потер левую сторону груди, — чувствовал. Понимаешь?
В комнату, где мы разговаривали, зашел Алешка:
— Дедуля, прости меня, ладно?
— За что дедушка тебя должен простить? — поинтересовалась я.
Папа быстро ответил:
— Пустое. Это мужские секреты! Но мой сын, видно, был очень зол на отца, поэтому сам рассказал мне обо всем. Оказывается, Сергей подстрекал его на злые шутки над дедом, обещая за победу в этой «партизанской войне» купить сыну компьютер. Мало того, за каждую такую «шутку» щедро снабжал Алешу деньгами. Тот и рад стараться: то любимую чашку деда специально разобьет, то на его очки наступит, то еще чего-нибудь придумает…
В день, с которого я начала свой рассказ, сын совершил поистине святотатственный поступок — снял с кителя деда и спрятал боевые награды, полученные за Афганистан…
Будет нелегко смириться с предательством мужа, но я верю — у нас все будет хорошо. Война кончилась, настало мирное время. А что может быть лучше?

Прости нас, папа … — история из жизни