Столик на двоих — история из жизни.
— Нет мест, — швейцар пытался закрыть перед седым, однако еще очень моложавым мужчиной с букетом бледно-розовых роз, дверь ресторана.
— У меня заказано. Столик на двоих.
— На двоих? Почему же вы один? На двоих есть. Заходите.
Мужчина почему-то посмотрел на небо, вдохнул, словно вобрал в себя все запахи города, и вошел. Его провели к уже накрытому на двоих столику. Он был в нише между двух высоченных окон, скрытых тяжелыми зимними шторами. И хотя на календаре была середина лета, никто их не снимал.
Столик на двоих — история из жизни
— Когда подавать? Пить что-то будете?
— Да. Бутылочку «мартини». По кусочку штруделя. — Мужчина помолчал, припоминая. — Эклеры, кофе и чай.
Через несколько минут на столе уже золотился напиток в двух бокалах, пахло кофе. Таинственно сияли розы в вазе. Официант подал заказанное и на минутку задержался, не понимая, почему человек, который заказал столик на двоих уже поднял свой бокал и чокается с наполненным другим бокалом…
— Ну что же, родная моя. С нашей золотой свадьбой! Пусть тебе будет там легко и хорошо. Это твое любимое «мартини». И штрудель, который ты всегда пекла, угощая всех и сияя от удовольствия, когда гостям понравилось. И любимые с юности твои эклеры… И кофе.
Мужчина выпил.
В ресторане было тихо. И хотя почти все места были распроданы, посетители еще не спешили.
— Знаешь, теперь понимаю, что невеселая у тебя была жизни. И детство такое тяжелое. Извини меня. Ты же такая молодая замуж вышла. А я что? Огороды, работа, дети? Казалось, что так нам легче будет выживать.
Предательски задрожал голос. По старческой щеке скатилась тяжелая слеза. Будто выточенная из серебра.
— Ты все просила: давай куда-то пойдем. Я парень из деревни. Моя мать всегда дома была, понимаешь, дома, в кругу детей, скот, поля. Да, так. Правда. Я тебе еще упрекал, что ты ничего не делаешь, у тебя нет животных, и ты не должна вставать в пять утра, чтобы идти в конюшню. Как меня нервировали твои слезы.
Извини. Не понимал я тебя. Не понимал. И ласковых слов никогда не говорил. Ты просила платье какое-то, а я думал, что нечего тебе наряжаться. Да и к кому? Придет воскресенье, ты приготовишь обед и просишь всегда: пошли с детьми в лес или в парк. Мол и то, и другое недалеко. А я уставший. И ложусь спать. И снова ты плачешь. Так у нас начинались ссоры.
Когда ты рисовала свои картины, свои странные картины, я их не понимал. Просил, чтобы ты наконец опустилась с неба на землю. И снова ты так странно смотрела на меня.
Я никогда ничего тебе не покупал. Денег с моей зарплаты не хватало на жизнь. Оплата за коммунальные, за садик детям да и мне на дорогу, на проживание. Домой наведывался два-три раза в неделю. Мне было спокойнее там, в селе, где и имел работу, поле. Твоя работа мне не нравилась. И хотя именно твоя зарплата помогала нам выживать, я этого не понимал.
Одежду для меня, детей, всегда покупала ты. Как-то так незаметно, я не знал и не видел когда. Ты работала в центре города, в магазины тоже заходила ты. Уже когда начались очереди, то мне в выходные иногда приходилось становиться в те очереди за маслом, колбасой. Ты очередей не любила. И потом где-то договаривалась и уже приносила то масло, колбасу, яйца, чтобы не стоять в очередях.
Ты не любила моего поля. Нет, нет, не отрицай. Это ты отбила мне охоту от поля. Помню все кричала: зачем мне твои ары? Мне несколько грядочек достаточно, чтобы весной и летом иметь зелень возле дома. А я хотел быть хозяином. Мне нравилось, когда вы все были на поле. Когда рано утром село только просыпалось, а у нас уже было собрано несколько мешков картофеля.
Вы уставшие, не выспавшиеся, едва выкатывались из автобуса, я вас подгонял. Это правда. Мне хотелось, чтобы у меня, как у настоящего хозяина, все было лучше. Чтобы все восхищались, что мы так рано уже столько сделали.
Ты не хотела меня понимать. Плакала, что я все делаю только на показ. Не понимала, что так и живут в деревнях. Что там хозяина ценят по сделанному, а не по словам.
Говоришь, что не отбила от поля? Что я опять себе взял кусок? И что там за поле? На несколько ведер картофеля. Я там отдыхаю. Так, как ты отдыхала среди своих цветов. Я же тебя просил: оставь эти цветы. Ты слушала? Около них в десять раз больше работы, чем при выращивании картофеля. А ты их все высаживала, ругала меня, когда уничтожил цветок. Как ты их помнила?
О… вспомнил. И тот же твой горицвет был совершенно подобен сорняку. Я вырвал его. А ты вышла на грядку и сразу: где мой горицвет? Это такой цветок, такой цветок. Ну да… Я так говорил: имеешь вон столько других. Что тебе с того? Ну выбросил.
И те плетистые розы повыкидывал. Колючки твои по всему двору. У меня уже аллергия на цветы была. Где не станешь, где не глянешь – цветы. Ты даже картошку любила только за то, что нравились ее цветы. Ты среди грядок сажала астры и гвоздику.
И то правда, что ни разу я не повез вас куда-нибудь на море. Там мы с детьми были только раз, когда тебе дали на работе путевки. Не хотел ехать. Не понимал зачем. Мои родители не ездили на моря и жили. Да, понравилось мне. Почему не брал путевок я? И считал, что побыли раз и достаточно. Вон лес недалеко. Иди себе и отдыхай. Не могла сама с детьми? А я спать хотел. Понимаешь. В воскресенье я хотел спать.
Целую неделю на работе, по вечерам – поле. Ну хорошо. Не буду. Да. Не покупал тебе подарков. Духов не покупал, потому что не разбирался в них. Да и не любил их никогда. Украшений? И откуда у меня деньги были на те украшения, когда не было их на одежду, обувь?
То правда, что не умел я зарабатывать деньги. А ты их умела тратить. Книг накупишь, семена, кустиков. Говоришь, что не было что тратить. Да может и только на себя. Может только и на себя я и зарабатывал. Мне казалось, что ты должна что-то делать сама. Как? Откуда я знал. Меня то не интересовало. Ты становилась неуравновешенной, нервной, сварливой. Мне это не нравилось.
Ну, не плачь. Я теперь понимаю. По-другому мы бы жили. По-другому. На старость к человеку ум приходит. И не убивал я твоих цветов. Берег. Разве нечаянно где-то. Лилии твои, они поздно вылезают. То где тяпкой заденешь, она уже и не цветет. А многие вылезают, а я думаю, что это сорняк. Я же не энциклопедия. Не принес твоих лилий, потому что они уже отцвели. Вот розы принес. Твои любимые.
— Пьем кофе? Я не люблю кофе. Ты любила. Для тебя теперь каждое утро запариваю кофе. Немножко так. В горшочке. Все думаю, что ты выпьешь. А ты не приходишь. Ну хорошо. Сейчас все-таки наш праздник.
Пятьдесят лет вместе. Думаешь легко вытерпеть друг друга пятьдесят лет? Думаешь, что ты была золотом? Ну нет, нет. Пей кофе. Это ради свадьбы золотой. Не буду.
— Ты говоришь, что не сердишься? Что я сделал тебе дорогой подарок? Какой? Свою жизнь? Я? Ты говоришь, что я лучший в мире отец и дедушка? И муж? Не могу поверить. Это не так.
Спасибо. Я действительно жил для вас. Как умел. Как мои родители жили. Любил и тебя, и детей. Никогда об этом не говорил. Просто любил. Спасибо тебе.
Уже сходились посетители. Все меньше свободных мест оставалось. И мужчина, заказавший столик на двоих, ничего не видел. Он что-то шептал и шептал. Подносил бокал, целовал розы. И наконец вытащил коробочку с перстнем. Золотым.
Когда приехала «скорая», он так и лежал головой на столе. На столике для двоих. В руках крепко зажата коробочка.
И никто не знал. Что это первый его подарок жене. Столик на двоих — первый его поход в ресторан. И первая их золотая свадьба. И отныне они уже вместе…
Столик на двоих — история из жизни
