Оказывается, мужчинам с нами тоже непросто! — По крайней мере, так утверждает наш товарищ, который недавно пережил семейную драму, случившуюся на почве непонимания. Все время, пока продолжалось противостояние, он искал ответ на вопрос — Чего хочет женщина ?… Теперь вот признается, что до конца так и не понял.
Чего хочет женщина — рассказ мужчины
«Мужчины с Марса, женщины — с Венеры» — так назывался бестселлер конца девяностых, которым зачитывались мои однокурсницы в институте. Мы, которые с Марса, подобную литературу игнорировали, ибо коммуникационных проблем с прекрасным полом у нас не возникало. Главное — придумать первую фразу-крючок, например: «Простите, это не вы снимались у Бертолуччи в «Ускользающей красоте»? Если она озадачивалась этим вопросом — все, дальше можно брать ее «голыми руками».
Больше всего мне нравились девушки, которые в ответ начинали морщить лобик, тщетно припоминая, а не он; ли, действительно? У Бертолуччи? Мой друг Червинский поступал еще проще: приходил в бар с щенком мопса под мышкой. Жуткое плоскомордое создание, помесь гвинейской свинки с пекинесом, вызывало у всех присутствующих девушек желание немедленно погладить «мупсика». Перепадало и другу Червинскому. В общежитие мопс и Червинский заявлялись под утро, причем помадой были измазаны оба. Эх, молодость!
Что-то я разворчался. Наверное, приближается очередной возрастной кризис. Начиная с двадцати одного года, кризисам полагается случаться раз в семь лет. Так что у меня сейчас ПКС — предкризисный синдром. Переосмысление жизненных ориентиров, системы ценностей в отношениях полов, знаете ли. Ну чего ей не хватает?
Деньги домой приношу, причем, вполне нормальные. Квартиру вот купили. Ее, правда, только через два года достроят, но не на улице ведь живем: снимаем апартаменты в столице с видом на соседний город. И на кошелек с ножками не похож — три раза в неделю посещаю тренажерный зал, играл в футбол в команде менеджеров среднего звена. Не пью, не курю, девушками интересуюсь исключительно как эстет.
Почему тогда вторую неделю Катька смотрит на меня так, будто я обобрал слепую бабушку на паперти? На мои конкретные и грамматически правильные вопросы: «Ты чем-то недовольна, милая?» она вздымает брови, пожимает плечами и косит глазами куда-то вбок или вверх: «О чем можно говорить с Человеком, Который не понимает Самых Элементарных Вещей» — так расшифровывается эта сложная последовательность ее мимики. Ну не понимаю я. Не понимаю! Чем дольше женат, тем больше склоняюсь к мысли, что автор вышеупомянутого бестселлера был прав.
Мы все имеем инопланетное происхождение. Причем Земля — поле битвы, как говорил старина Рон Хаббард. Почему вместо того, чтобы неделями обижаться непонятно за что, не подойти и не сказать: «Скотина, ты не закрываешь тюбик с зубной пастой, и она пересохла как пустыня Гоби»? Или «Вчера была твоя очередь выносить ведро. И позавчера. И вообще всю эту неделю! Иди, разгребай свой shit, маза фака!» И все — конфликт исчерпан, договоренность достигнута, стороны продолжают мирное сосуществование.
Но нет, у нас разные сигнальные системы. У мужчин — вербальная, а у женщин просто код Да Винчи какой-то. Взгляды, всхлипы, намеки и надутые губки. Как я должен истолковывать твое угрюмое молчание на кухне, дорогая? Я не помыл посуду? Я не купил посудомоечную машину? За что мне просить прощения, рыбка ты моя амазонская? Чего хочет женщина моя?
На всякий случай тащу сегодня букет Катькиных любимых белых гвоздик. Может, я не поздравил ее с годовщиной свадьбы? Но свадьба была после третьего квартального отчета, а нынче на дворе февраль. Значит, точно не свадьба. Что я мог упустить? У нас родился ребенок? Я переехал Катькиного кота пылесосом? Может, я пропустил день рождения любимой супруги? Нога сама нажала на тормоз, и вокруг слаженным хором зазвучал визг тормозов и крики нервных водителей.
Точно, я пропустил ее день рождения!
Катька потому и любит эти синтетические февральские гвоздики, что они у нее ассоциируются с днем рождения. Поспешно включив «аварийку», я тихонько отполз к обочине. Мне конец! Катька еще могла бы простить сокрытие доходов или уклонение от супружеских обязанностей, но тот факт, что я забыл о самом главном дне в году, она не простит никогда. Ну почему люди столько значения придают этому вполне заурядному событию? Это нескромно, в конце концов, устраивать праздник по поводу появления на свет себя, любимого.
Прихватив в ближайшем супермаркете торт, шампанское и нитку китайского жемчуга (как хорошо, что в супермаркетах можно купить все — от колбасы до баллистической ракеты), я ввалился в прихожую и выложил подарочный набор на столик для ключей. «Катерина, ну прости меня, дурака. Я не забыл, что у тебя день рождения. Я просто не знал, какой сегодня день. Потерялся во времени с этой работой». Я придал лицу выражение, перед которым в институте не могла устоять даже свирепая физкультурница.
Я торжественно протянул Катюхе бархатную коробочку с жемчугами: «Это я купил тебе еще осенью, когда летал в Женеву». Катька уставилась на меня своими разноцветными глазами (один синий, другой зеленый), которые мгновенно наполнились слезами. Я замер, полный нехороших предчувствий. Катька судорожно всхлипнула, развернулась и исчезла за дверью ванны. Сухой щелчок задвижки прозвучал как звук передернутого затвора. Тьфу ты, что опять не так? Катька стала активистом общества по защите моллюсков?
Вздохнув, я поплелся к телевизору, лучшему другу мужчин, прихватив по дороге пиво и газеты. А ведь мог бы как белый человек пойти с креативным отделом в ирландский паб, расслабиться после тяжелой работы. Сиди тут, гадай, чем не угодил. Все-таки не люблю я женщин, и это единственная общая черта у нас с Катькой. Нельзя любить то, что не понимаешь.
Почему, например, девушка отказывается от салата, если повар накапал туда оливкового масла, но при этом спокойно съедает на ночь коробку шоколадных конфет? Как можно умиляться английскому бульдогу и верещать от ужаса при виде мышки? Я не понимаю, например, как можно падать в обморок при виде пореза на пальце и недрогнувшей рукой выщипывать брови. Я один раз попробовал: эту процедуру можно делать только под общим наркозом.
Зачем они изобрели около двухсот разновидностей застежек женского белья? Чем недоступнее девушка, тем она желаннее? Недоступность должна провоцировать, крошка, а не бесить. А эти стринги? Смотрятся они, конечно, интригующе, но боюсь даже подумать, каково их носить.
Хотя какой дискомфорт могут причинить трусы из двух веревок существу, способному передвигаться по улицам на десятисантиметровых каблуках-стилетах с той же скоростью, какую развивает в городе моя «шкода», — семь километров в час. А эти милые дамские фобии по поводу внешности? Прошлым летом, похудевшая в результате тяжелой продолжительной диеты Катька пристрастилась к мини-юбкам.
Я не собственник и не ханжа, но видеть плотоядные взгляды, которыми особи мужского пола провожали стройные ножки моей жены, было выше моих сил. Зная Катьку, я даже не пытался запретить ей носить эти намеки на юбки, потому что она немедленно перешла бы на шортики из магазина «Все для стриптиза».
Нет, я ласково окинул взглядом опорно-двигательный аппарат возлюбленной и задумчиво сказал: «Странно, обычно целлюлит выглядит уродливо, но тебе он даже идет». Катька уставилась на меня с таким ужасом, что мне стало немного стыдно. Но я подавил это чувство и добил несчастную: «И эти нежные синие прожилки под коленями… Твоя мама страдает варикозом?»
Жестоко? Жестоко. Зато самая короткая юбка, которую я с тех пор видел на моей жене, прикрывала лодыжки.
На девичьих слабостях вообще играть просто, как на ксилофоне. Еще на заре наших с Катюхой отношений мне пришлось почти два часа прождать застрявшую на парах подругу у нее дома. Милейшая (тогда) Катина мама усадила меня в комнате дочери, принесла чаю с плюшками и радушно предложила: «Вы пока почитайте, молодой человек, а Катя будет с минуты на минуту».
Я окинул взглядом книжную полку и понял, что выбирать придется недолго. Все полки были уставлены глянцево — блестящими книгами с изображениями целующихся парочек в окружении цветочков и райских птичек. Друг Червинский называл этот жанр грубо, но емко — «сопли в сахаре».
Альтернативой «соплям» служили учебники по морфологии и синтаксису русского языка и толстенные монографии, лаконично озаглавленные «Прически», «Уход за кожей», «Грудь». Последний труд вызвал у меня некоторую научную заинтересованность, но там почти не оказалось картинок, а только графические схемы упражнений. Пришлось браться за «сопли в сахаре».
Я открыл роман наугад, уткнулся взглядом в печатный текст и почувствовал, как кровь прилила к щекам. И эти люди обвиняют нас в том, что мы читаем в туалете порножурналы?! «Изнемогавший от страсти цветок Уитни раскрылся навстречу трепещущему жезлу герцога. «Ороси мое лоно животворным дождем», — прошептала она, прежде чем погрузиться в бушующие волны чувственного наслаждения.
Затуманенные глаза герцога сверкнули, как молния в грозовую ночь, и его мужское естество восстало против воли хозяина, доказывая свое право на обладание этой нежной невинной плотью…» На следующих ста страницах Уитни и Герцог маялись дурью, решая вопрос, кто кому изменил.
«Sorry, я жутко sorry!» — прозвучало у меня за спиной. Я вздрогнул и оглянулся: «А, это ты… Что, полтора часа прошло? А я зачитался и не заметил. Ты знаешь, любопытный жанр, я раньше никогда не читал таких книг.
Скажи, они поженятся в конце?» Катька посмотрела на меня тем же взглядом, каким крошка Уитни, должно быть, одарила Герцога, получив предложение руки и сердца. «Да», — прошептала Катерина. Мы замолчали, глядя в глаза друг другу. «Хочешь, возьми почитай. Вот эту, эту и эту».
Воспоминания были грубо прерваны. Двери в ванную распахнулись, и на пороге появилась Екатерина. Я скосил глаза в направлении санузла, ожидая увидеть поникшее зареванное существо. Но Катька ослепительно мне улыбнулась и исчезла за дверью кухни, напевая «Гром победы раздавайся, веселился храбрый росс».
Мне остро захотелось переместиться в ирландский паб, желательно с помощью телепортации. Шаги, тяжелые, как поступь Командора, взломали напряженную тишину. «На!» — Катька бухнула передо мной алюминиевую миску, наполненную чем-то, смахивающим на прелое сено. Я уставился в емкость, пытаясь понять смысл этого ребуса, но со дна, изголодавшегося за день желудка клокочущей лавой поднималась гастритная ярость.
«Что это?» — сиплым шепотом спросил я у Катьки. «Странно, что ты спросил. Оказывается, мы все замечаем, если хотим», — ехидно кривя губы, сообщила заботливая супруга. «Дура! — взвизгнул я, неожиданно переходя на фальцет. — Мне надоели твои сцены!»
Миска, отправленная в полет тренированной рукой атлета, спланировала на кота и украсила его невозмутимую британскую морду соломенным брылем. На Катькиных щеках вспыхнули пунцовые пятна. Схватив ключи от машины, я вылетел из квартиры. В процессе пробежки с двадцать второго этажа на первый эмоции поутихли, и я стал соображать, что делать дальше.
Идти домой так сразу нельзя, это непедагогично. Ирландский паб перестал казаться привлекательным. Ездить по городу в пятницу вечером? Спасибо большое! Так ничего и, не придумав, я побродил по расположенному в соседнем доме аудио-видеомагазину. Купил пару новых DVD, окрысился на некстати задумавшуюся продавщицу и отправился назад. «Ну, — сурово сказал я спине жены, стоявшей у окна, — и как ты можешь объяснить свое поведение?»
Спина затряслась в рыданиях. Чего хочет женщина? «Иди сюда, малышка, и немедленно все объясни», — я примостился на диване и похлопал ладонью по колену. Объяснить что-либо Катька смогла только через пару часов, когда, наплакавшись, нацеловавшись и наевшись торта, стала вменяемой. Если честно, я так и не понял глубинного смысла случившейся драмы, но, может быть, на Венере у этого жанра другие законы.
Все началось месяц назад. Катька, склонная к рефлексии на тему «Семья и брак», вдруг решила, что ее кармическая задача в этом воплощении — быть идеальной женой и хозяйкой. Триггером стала анкета в журнале «Красивый быт», по результатам которой Катька набрала десять баллов из тысячи возможных. Видел я эту анкету. Марта Стюарт, лучшая домохозяйка всех времен и народов, вряд ли получила бы больше.
«По воскресеньям в твоем доме пахнет пирогами?» «Всегда» — 5 баллов, «Да, я покупаю их возле метро» — 0 баллов. «Никогда, от них толстеют» — минус десять баллов. «Твой муж видит тебя в бигуди и в домашнем халате?» «Иногда» — минус один балл, «Исключено, лучше смерть» — плюс пятнадцать баллов. «А зачем нужны бигуди?» — минус 15 баллов.
«У тебя в доме водятся бактерии?» «Да, молочнокислые в кефире» — плюс десять. «Нет, я раз в неделю вызываю дезинфекторов из санэпидемстанции» — плюс пятнадцать. «А холера их знает» — минус сто. И в таком духе больше десяти страниц. Осознав масштабы своей несостоятельности в качестве хозяйки, Катька немедленно принялась действовать. Полы в квартире перевели на трехразовое мытье с дустом, после чего с них можно было есть.
На деньги, откладываемые на отпуск, жертва глянцевых журналов накупила каких-то особенных триумфальных халатов и мюлей (не спрашивайте меня, что это такое). По мнению компетентных авторов, созерцание жены в домашних тапочках и фуфайке оскорбляет чувство прекрасного в мужчине. Не знаю, не знаю, если бы я ходил дома в шлафроке, может быть, фуфайка меня и шокировала бы, но я имею обыкновение передвигаться по квартире в одних трусах.
Из домашнего меню навсегда были изгнаны столь милые моему сердцу сардельки с кетчупом, а на смену им пришли всякие консоме и блеманже. Ужин сервировался в гостиной и сопровождался музыкой Вивальди. «Красивый быт» считал, что в холодное время года этот композитор наиболее способствует пищеварению. Каждый вечер Катька с замиранием сердца ждала восхищенных возгласов со стороны благодарного супруга. Но напрасны были все надежды.
Супруг на автопилоте обходил маршрут холодильник-телевизор-диван и к началу одиннадцатичасового выпуска новостей мирно похрапывал, игнорируя все творческие наработки борца за идеальный быт. Только один раз толстокожий носорог, за которого Катьку угораздило выйти замуж, что-то заметил.
Оторвавшись от лазаньи с соусом бешамель, он (то есть я) вскинул голову, поморщился и потребовал выключить «это мерзкое пиликанье». Речь шла о божественном Вивальди. В наступившей тишине раздавалось утробное чавканье — во чреве любимого стремительно исчезало блюдо, над которым Катерина трудилась почти три часа. Осоловелые глаза супруга таращились в телевизор.
Только когда вилка зачиркала по дну тарелки, он встрепенулся, в глаза на секунду вернулось осмысленное выражение, вилка сделала в воздухе несколько подгребающих движений: «Еще! И маринованных огурчиков!» И оно опять уставилось в телевизор. «Если бы я поставила ему тарелку с силосом, — подумалось Катьке, — эффект был точно таким же». И обидно стало тогда прекрасной домохозяйке. Пошла она на кухню, подперла бело личико лилейной ручкой и заплакала о своей горькой женской доле.
Вскоре у этой степфордской жены стали подсаживаться батарейки. Нелегко ведь три раза в день мыть полы дустом. А вставать на час раньше, чтобы драгоценный супруг не увидел сакраментальные бигуди?
Все последующие усилия Катерины завершились тем же неизменно «превосходным» результатом — муж с удовольствием пользовался всеми благами идеального хозяйства, совершенно их не замечая. Угадайте, до чего додумалась девушка с двумя высшими образованиями, которая пишет диссертацию об асимметричном дуализме языкового знака? «Бубочка слишком много работает»? Или «хватит заниматься ерундой»? Нет, единственно правильный, по мнению Катьки, вывод звучал так: «Он меня больше не любит». И вот когда размышления на эту тему достигли апогея, заявился я с цветами и жемчугами поздравлять страдалицу с днем рождения.
Семейное счастье невозможно без качественного скандала. Было подмечено еще философом Сократом и романистом Толстым. Главное в скандале — делать это грамотно. Американцы подсчитали, что женщина произносит в среднем 25 000 слов в день, из них 10 000 на работе, а мужчины обходятся 13 000 слов в день, и на работу мы расходуем 12 000 слов из этого запаса.
Поэтому в процессе эскалации конфликта главное — дать девушке выговориться, экономно расходуя собственный ресурс. Для бурной, красивой ссоры хорошо вставлять фразы: «От такой же слышу!» или «Ты просто бесишься от того, что растолстела за последнее время!» После этого обычно наступает кульминация: «Положи это, мы ведь оба знаем, что оно не заряжено!» И наконец, финал: «Я тебя люблю!», «Я люблю только тебя!», «Я ценю все, что ты для меня делаешь!» и «Я тебя уважаю как личность!» Это и есть ответы на все наболевшие у девушки вопросы, сформулированные теми самыми пятнадцатью тысячами слов. В минуту.
Сегодня суббота. Мы валяемся на диване, перетащив на него подушки и одеяла «для пущего уюту», как говорит Катька. Я выполняю епитимью, наложенную на меня супругой, смотрю нравоучительную голливудскую комедию » Чего хочет женщина «. Довольно забавно, хотя готов поспорить — из всех, причастных к его созданию, штаны носит только Мэл Гибсон.
По экрану стремительно понеслись финальные титры. «Ну что, ты понял, чего хочет женщина?» — Катька игриво тяпнула меня за плечо острыми зубками. «Да, моя прелесть», — зарычал я, опрокидывая ее в подушки. Это был неправильный ответ, и мы оба это знали. Правильный лежит где-то между диалогом и шоколадом. Это не я сказал. И даже не друг Червинский. Это Мэл Гибсон.
Только одно меня мучает. Когда же у Катьки день рождения?
Чего хочет женщина
