Искала выгоду, а нашла любовь — история из жизни.
Я росла в многодетной семье — кроме меня, у родителей было еще четыре дочки. Мы никогда не жили богато, но с тех пор, как папа ушел на пенсию по инвалидности, денег стало катастрофически не хватать даже на самое необходимое.
Не о такой свадьбе я мечтала…
В шикарном атласном платье, взятом напрокат, чувствовала себя неуютно, а лаковыми лодочками уже через час натерла на пятках кровавые водянки. Садясь в машину, уронила букет, а на крыльце загса споткнулась и чудом не упала.
В общем, плохих предзнаменований было так много, что от этого брака не стоило ждать ничего хорошего. Я и не ждала.
Хотя я, пожалуй, немного слукавила: от замужества кое-чего все-таки ожидала — глобального улучшения своего финансового положения. Иными словами, выходила замуж по расчету. Казалось, этот день не закончится никогда. Не радовали ни поздравления, ни подарки, ни счастливое лицо Ивана.
Искала выгоду, а нашла любовь
В ресторане с трудом заставила себя несколько раз пригубить бокал с шампанским и съесть пару ложек какого-то салата. Обязательный медленный танец с женихом (нет, теперь с мужем) стал для меня настоящей пыткой. Лишь под утро такси привезло нас к дому Ивана.
Оказавшись в квартире, я сразу же сняла туфли и поковыляла в ванную, чтобы сделать ванночку для покрывшихся волдырями ступней. Когда заглянула в спальню, муж уже спал. Раскинулся на спине поперек кровати, даже не разделся.
Только пиджак, галстук и туфли снял. Села рядом, посмотрела на его лицо. Рот приоткрыт, и губами, как маленький, причмокивает. Мне стало неприятно, отвернулась. «А чего ты хотела? — усмехнулась мысленно. — Это в любимом человеке даже недостатки умиляют, а в нелюбимом и достоинства раздражают. Захотела вырваться из нищеты, значит, терпи!
Интересно, что сказал бы »Иван, если бы знал, что я согласилась стать его женой исключительно из меркантильных соображений? Или догадывается? В любом случае знает, что я его не люблю и влюблена никогда не была, иначе не сделал бы этого странного предложения.
Нет, речь идет не о предложении руки и сердца, а о заключении весьма странной брачной сделки. Я на нее согласилась сразу. И никто меня за язык не тянул и под венец на аркане не тащил.
Просто жизненные обстоятельства так сложились… Наше с Иваном знакомство было случайным, как, впрочем, большинство знакомств. В магазине женской одежды, куда я устроилась продавцом сразу после школу и где проработала шесть лет, поменялся хозяин. Новый владелец уволил весь персонал, чтобы набрать людей по своему усмотрению.
Около двух месяцев я искала работу, а потом нашла место секретаря в одной строительной компании. Наша фирма довольно крупная, и я была не единственным офис-менеджером.
Две гламурные девицы — Даша и Эльвира — были примерно моего возраста, но с высшим образованием, знанием иностранных языков, компьютера и прочее. Собственно, они и занимались секретарской работой, а в мои обязанности входила всякая «черная» работа: закупить для коллектива канцелярские товары, чай и сахар, подшить в папки входящие-исходящие, сварить кофе начальству и их посетителям, вызвать сантехника, чтобы починил сломанный бачок унитаза…
В отличие от гламурных девиц, которые сидели в приемных (одна — у генерального директора, вторая — у финансового), мое рабочее место располагалось в торце коридора, на виду у снующего туда-сюда офисного люда.
Даша и Эльвира смотрели на меня свысока, как герцогини на прислугу, и не упускали возможности отпустить в мой адрес какую-нибудь колкость. Но я, молча, терпела нападки девиц, потому что зарплаты в компании были высокими и даже мне платили почти в два раза больше, чем раньше, в магазине. У меня была давняя мечта — накопить денег на учебу в университете.
Когда нашла эту работу, обрадовалась — теперь мечта может стать реальностью. Но шли месяцы, а мне так и не удалось накопить и сотни гривен. Думаете, я транжира? Ничего подобного! Никогда не была расточительной и не тратила много денег на всякие модные штучки, бижутерию, косметику.
Конечно, иногда приходилось покупать кое-какие вещи (одежду, обувь) но только самое необходимое, то, без чего никак нельзя обойтись. Тем не менее, каждая зарплата таяла быстрее, чем снег в апреле. Стоило в моем кошельке завестись деньгам, как мама тут же начинала жаловаться на острое безденежье.
Иногда «жалобную» часть опускала и просто просила дать какую-то сумму. Я не могла ей отказать и, скрепя сердце, отсчитывала купюры. Внутренне, конечно, бунтовала против такого положения дел, но вслух, ни разу, ведь понимала: мама действительно нуждается в деньгах.
С тех пор, как отец упал со строительных лесов и получил вторую группу инвалидности, весь дом держался на ее плечах. А содержать семь человек на мизерную зарплату регистратора в поликлинике и не менее мизерную пенсию по инвалидности было очень нелегко. Поэтому когда я осторожно заводила разговор о желании продолжить учебу, мама только досадливо махала рукой:
— Радуйся, что одиннадцать классов закончила. Вон Марина (так звали одну из моих младших сестер) вообще после девятого класса работать пошла, и ничего…
— Но ты ведь не забираешь у нее всю зарплату? — как-то вырвалось у меня. Мама обиженно поджала губы.
— Я забираю у тебя деньги?! Да я всю жизнь отказывала себе во всем, по десять лет в одних сапогах ходила, лишь бы вас вырастить! И вот, пожалуйста, дождалась благодарности. Ты же самая старшая, кто еще мне поможет младших тянуть, как не ты? Но раз так ставишь вопрос… Ни копейки у тебя больше не возьму!
Я прекрасно знала цену таким ее обещаниям. Обычно мама держалась три-четыре дня, один раз стойко вытерпела неделю, а потом снова намекала мне на то, чтобы не была эгоисткой и помогла семье материальною.
— Оленька, ты бы не могла одолжить мне сто гривен, — говорила она заискивающе. — Холодильник совсем пустой. Как только получу заплату, сразу же отдам. Она всегда обещала, но никогда не возвращала. А ведь, кроме покупки еды, нужно было еще заплатить за квартиру и оплатить другие счета. И все, естественно, из моей зарплаты. Дошло до того, что обновки себе я покупала в день получки, потому что под конец месяца денег оставалось только на проезд.
Все чаще возникало желание уйти из дому и начать жить самостоятельно. Я даже стала подыскивать комнату (на аренду даже однокомнатной, но изолированной квартиры денег не хватило бы), но мама, узнав об этом, устроила настоящий скандал:
— И это благодарность за все, что я для тебя сделала?! Что за блажь, снимать угол у чужих людей, когда можно жить с семьей? Или мы для тебя уже не хороши? А ты подумала, что соседи скажут?!
Мне было плевать на соседей. Но, как и раньше, мама, выкричав все претензии, начала плакать, а ее слезы действовали на меня как парализующий газ. В итоге, я просила прощения, клялась, что не буду искать никакого съемного жилья, и все оставалось по-прежнему. Именно после одной из таких «разборок» я и познакомилась с Иваном. В тот день пришла на работу злая: в маршрутке порвала колготки, а на покупку новых абсолютно не было денег. Решила, несмотря на холодную погоду, снять их вообще — лучше уж с голыми ногами ходить, чем с дырой на колене. В туалете столкнулась с толстушкой-хохотушкой Аней из бухгалтерии.
— Ты новенького уже видела? — спросила она.
— Что за новенький? — сказала я исключительно из приличия.
Аня мне нравилась, и не хотелось обижать ее равнодушным отношением к «потрясающей» новости. Пусть порадуется, что первой рассказала ее мне.
— Управляющего департаментом маркетинга, наконец, взяли. Ну, на место Звягинцева, который в прошлом месяце уволился. Слушай, такой импозантный мужчина. Интересно, он женат или нет?
— Лично мне совсем не интересно, — прорвалась-таки наружу досада из-за порванных колготок.
Необидчивая Аня только пожала плечами и ушла, а я тут же выбросила новенького из головы. А чего о нем думать, все равно ведь знакомства не избежать: небось, не пройдет и получаса, как распорядиться по селектору, чтобы принесла ему кофе.
Однако я ошиблась. Но совсем немного — управляющий департаментом маркетинга «прорезался» не через пол, а, аж через полтора часа.
— Здравствуйте, Оля, — раздался в динамике незнакомый мужской голос. — Меня зовут Иван Дмитриевич, я ваш новый сослуживиц. Можете мне сварить кофейку покрепче? И сахара побольше…
— Сейчас, — ответила я.
Отчего нельзя? Для того и держат, чтобы любой каприз начальства исполняла. Покрепче так покрепче, а сахара хоть восемь ложек бухнуть могу. Мне что, жалко? Стол новенького был завален кучей документов, и я в замешательстве остановилась, не зная, куда поставить поднос.
Иван Дмитриевич взял его у меня из рук, но тут зазвонил телефон. Попытка поднять трубку и одновременно, удерживать поднос в одной руке оказалась неудачной — чашка опрокинулась, и весь кофе вылился… нет, не на документы, а на мою серую юбку.
У меня в сумке на случай подобных форс-мажоров всегда лежала специальная салфетка для удаления пятен, поэтому я не слишком расстроилась. Как говорил Карлсон, пустяки, дело житейское. Зато новый начальник разволновался не на шутку: раз пять извинился, порывался вытереть юбку носовым платком…
— Не беспокойтесь, ничего страшного не произошло, — заверила я. — Мне нужно минут пять, чтобы привести себя в порядок, а потом сварю вам новый кофе.
— Не нужно, мне что-то расхотелось…
— Поняла, кофе не надо. Я могу быть свободна?
Я ожидала от нового шефа чего угодно: что он окажется самодуром или, наоборот, нормальным мужиком, не хуже уехавшего в Канаду его предшественника Звягинцева. Но того, что в конце работы он принесет мне букет цветов, предположить никак не могла.
— Оля, еще раз извините за утреннее происшествие. Вы уже не сердитесь на меня?
— И в мыслях не было…
— А давайте отпразднуем наше примирение и поужинаем вместе где-нибудь в кафе.
— Что вы… зачем… не надо, — ответила, покраснев.
— Позвольте мне хоть чем-то загладить свою вину.
От кофейного пятна на юбке не осталось и следа, на улице распогодилось, и мои голые ноги уже не бросались в глаза, а под ложечкой сосало от голода — утром позавтракала «пустой» овсянкой, а на обед в буфете просто не было денег. «Почему бы и нет? — подумала неожиданно для себя самой. — Хоть поем вкусного…»
Заказанные Иваном Дмитриевичем блюда действительно оказались вкусными, а за десертом он вдруг разговорился, стал откровенничать о своей жизни. Когда мы вышли из кафе, на часах уже было десять.
— Спасибо за ужин. Мне на маршрутку…
— Оля, ну какая маршрутка? Я же на машине.
На улице снова стал срываться дождь, а зонт, как назло, забыла. Поэтому не стала кочевряжиться и залезла в теплый уютный салон. Он подвез меня к самому подъезду: «Еще раз спасибо за вечер. До завтра…» Мама открыла мне дверь еще до того, как я успела нажать на кнопку звонка.
— Ты почему так поздно?!
Я не стала напоминать ей, что мне уже двадцать три года, лишь обронила устало: «Было много работы».
— А что это за хмырь тебя к дому подвез?
— Новый шеф, — не стала я вдаваться в подробности.
— Это ты с ним на работе задержалась? Смотри, как бы от таких сверхурочных в подоле не принесла!
— Мама!
— Что, мама?! Разве я не права? Вот выйдешь замуж, переедешь на жилплощадь к мужу, тогда и рожай,
сколько хочешь. А мне здесь только твоих байстрюков не хватает! И так друг у друга на головах сидим!
С ней невозможно было нормально разговаривать. Оправдываться не хотелось, да и чего ради, ведь я ничего плохого не сделала. Поэтому молча, разделась и отправилась в ванную. Быстро щелкнула задвижкой, но мама даже тогда не успокоилась: прижалась к двери с той стороны и продолжила монолог:
— У этого твоего начальника наверняка и жена есть, и дети, а таких наивных дурочек, как ты, он просто использует по назначению, а потом выбрасывает. Смотри, как бы с работы не турнул, когда надоешь. Хотя… — мама замолчала на несколько секунд, затем опять заговорила, но уже совсем в другой тональности. — Слушай, раз этот твой начальник тебя подвез, значит, глаз на тебя положил. А вдруг он холостой? А если и женатый — не велика беда! — сплошь и рядом такие со своими женами разводятся и на молоденьких женятся. Он же не очень старый, да? Машина у него хорошая, дорогая, видать. Денег куры не клюют. Ты, дочка, в койку с ним сразу не ложись, но и не отталкивай, так как если за такого замуж выйдешь, то, как сыр в масле будешь кататься. Может, и нам от зятевых щедрот кое-что перепадет. Ты смотри, не упусти свой шанс…
Она еще что-то говорила, но я уже не слышала, что именно, потому что включила воду, до упора повернув кран — не могла больше слушать мамины разглагольствования, меня от них тошнить начинало. Надеялась, что уже завтра (в худшем случае послезавтра) она выбросит свою идею из головы, но ошиблась. Не проходило и дня, чтобы она не выспрашивала меня об Иване Дмитриевиче.
Такая уж она — моя мама. Еще в глаза не видела человека, ничего о нем не знала, а уже сватала меня за него. Начальник, с высокой зарплатой да еще с такой дорогой машиной — подходящая кандидатура в зятья. А какой он — молодой или старый, красавец или урод, щедрый или жлоб, добрый или садист не имело для нее никакого значения.
Но, если в мамином поведении не было для меня ничего удивительного, то Иван Дмитриевич не переставал удивлять. Он ведь и вправду начал, как говорит мама, подбивать клинья. По нескольку раз на день подходил поболтать, в перерыв предлагал вместе сходить в кафе, трижды дарил цветы (первый раз букетик ландышей, второй — фиалок, третий — нежную розовую розу на длинном стебле). Когда я обнаружила у себя на столе цветок, решила поговорить с начальником напрямик:
— Иван Дмитриевич, зачем вы?..
— Я ведь просил, чтобы ты обращалась ко мне по имени и на «ты», — перебил он меня. — Моему авторитету это никакого урона не нанесет, а что касается разницы в возрасте… Оля, ну сама подумай, каких-нибудь тринадцать лет… Разве это так много?
— Я как раз хотела насчет вашего авторитета… Точнее, репутации… И не только вашей… Вам известно, что по фирме гуляют сплетни, будто вы за мной ухаживаете?
— Оленька, какие же это сплетни? Это чистая, правда. Я за вами ухаживаю. Давайте сегодня сходим на фотовыставку. Говорят, там есть отличные работы!
Он так меня ошеломил своим признанием, что от неожиданности я… согласилась. С тех пор мы довольно часто ходили куда-нибудь вместе: в театры, музеи, иногда ужинали в каком-нибудь ресторане… Самое худшее в сложившейся ситуации было то, что я регулярно ходила на свидания с мужчиной, который мне совсем не нравился.
То есть нравился, но не как мужчина (извините за каламбур). «Неужели становлюсь такой как мама? — думала с горечью. — Нет, даже хуже, потому что она-то как раз вышла замуж за отца по любви, а я… Впрочем, замуж он меня пока не зовет, а чем закончится наш служебный роман… Поживем — увидим». Я понимала, что Иван влюблен в меня и от этого на душе становилось еще гаже.
Он чувствовал мою постоянную скованность, но, видно, истолковывал ее по-своему, потому что однажды, остановив машину возле моего дома (было еще совсем не поздно), вдруг попросил: «Познакомь меня с родителями».
— Нет, это невозможно, — вырвалось у меня.
— Почему?
— Мы живем всемером в трехкомнатной хрущобе, теснота жуткая, мама не знала, что будут гости, в квартире может быть неубрано. Да и не в этом дело… Просто, мне кажется, ты торопишь события.
— Ну, нет так нет. Тогда приглашаю тебя к себе. Поехали? Обещаю: до одиннадцати привезу обратно домой.
Я любопытна, как большинство женщин. Конечно, мне было интересно, как живет мой поклонник.
— Поехали, — откинулась на спинку сидения. Когда мы вошли в квартиру Ивана, я не удержалась и присвистнула. Как писали в советское время в газетах: два мира — два детства. Мы, правда, давно стали взрослыми, но думаю, контраст между нашими мирами от этого только усилился.
— Ты один тут живешь?
— У меня нет ни жены, ни любовницы, если ты об этом, — рассмеялся Иван.
— Я имела в виду семью. Маму, папу, сестер, братьев.
— Мне не повезло так, как тебе. Я был единственным ребенком у родителей, а мама с папой погибли в автокатастрофе. Это случилось, когда я еще был студентом.
— Извини… — мне стало стыдно, что коснулась больной темы, хотя и сделала это ненамеренно. Чтобы заполнить неловкую паузу брякнула: — Чтобы ты знал; чересчур большой семье тоже не позавидуешь. Нас на тридцати шести метрах семь человек живет: я, родители и четыре мои младшие сестры. Представляешь, какая теснотища? Постоянно шум, бедлам. Я, конечно, их всех люблю, и папу и сестер… И маму тоже люблю, хотя у нее сложный характер. Но чувствую, что уже не выдерживаю такой жизни. Так хочется тишины, простора, покоя… Чтобы появилась, пусть маленькая, но своя норка, где можно было бы спрятаться ото всех…
— Так живи у меня. Простора хоть отбавляй, тишину и покой гарантирую, — огорошил меня Иван.
— Как это — жить у тебя?!
— Да очень просто. Хоть завтра переезжай с вещами.
— Я не могу… Ты не знаешь моей мамы. Через день все знакомые и жители микрорайона будут знать, что я опозорила семью и сожительствую с каким-то мужиком. На меня столько грязи выльется. Нет, не могу…
— Ерунда какая-то! Мы же не в девятнадцатом, а в двадцать первом веке живем!
— Ты не знаешь моей мамы, — грустно повторила я.
— Хорошо, тогда, чтобы не дразнить твою маму, а также знакомых и жителей микрорайона, давай поженимся.
Не о таком предложении руки и сердца я мечтала. И не от этого мужчины хотела его услышать. Но Иван его сделал и напряженно ждал моего ответа.
— Понимаю: двадцать первый век и все такое… Но все дело в том, что я в этом вопросе тоже старомодна, может, даже больше, чем мама. Не могу я ложиться в постель с человеком, которого не люблю!
Иван очень долго молчал. Я была уверена, что, когда заговорит, скажет что-то вроде: «Давай я отвезу тебя домой». Но услышала совсем другое:
— Я предлагаю тебе своеобразную сделку. Мы с тобой официально расписываемся и для всех окружающих считаемся мужем и женой. Но на самом деле просто живем под одной крышей, как равноправные партнеры. Обещаю, насильно тащить в постель тебя не буду.
— Предложение, конечно заманчивое, — пробормотала растерянно (я бы даже сказала, пришибленно). — Только одного не могу понять, зачем ТЕБЕ это нужно?
— Я тебя люблю. И хочу, чтобы ты была рядом, пусть даже в таком качестве. И потом… Я надеюсь: может быть, когда-нибудь ты станешь относиться ко мне по-другому, и у нас будет настоящая семья?
— А если нет?
— Давай не загадывать далеко. Время покажет…
— Я подумаю. Но ничего не обещаю…
— И не надо. Просто подумай над моим предложением. Уже поздно, давай я отвезу тебя домой…
Я молила бога, чтобы мама уже легла спать, но она, как обычно в последнее время, несла вахту у окна. Поэтому, как только я переступила порог, тут же взяла меня в оборот: «Тебя этот тип уже полгода выставляет перед всеми соседями на посмешище! Сегодня встретила в подъезде Тамару Ивановну с третьего этажа, и она меня полчаса пытала, что это за мужчина мою Олечку каждый день на машине возит и когда свадьба. А что прикажешь ей отвечать? Что моя дочка — шлюха? И я решилась, словно в прорубь головой бросилась:
— Передай Тамаре Ивановне и всем остальным соседям, что свадьба через два месяца…
— Доченька, радость-то какая! Неужели созрел? Пригласи своего жениха к нам в субботу на обед, нужно же оговорить все детали торжества!
— Мам, мы не планируем никакого торжества. Просто распишемся в загсе и все.
— Еще чего! Где это видано, чтобы без свадьбы? У моей дочки все должно быть не хуже, чем у людей. Или твой жених такой скупердяй, что на ресторан не раскошелится? Если так, на черта он нам такой нужен? Будем другого искать, пощедрее…
У меня не было сил с ней спорить.
— Хорошо, я передам Ивану твое приглашение.
К приходу будущего зятя мама составила длиннющий список родственников, которых собиралась пригласить на свадьбу. Увидев количество гостей, я чуть в обморок не упала: «Мама, большую половину этих людей я вообще ни разу в глаза не видела!»
— Вот и будет повод познакомиться со всей родней…
Обсуждения банкета и прочих свадебных мероприятий не получилось. Когда мама завела об этом речь, Иван сказал: «Я сам оплачу все расходы».
Свадьба получилась шумной и бестолковой. Я растерла ноги, уронила букет и чуть не упала перед входом в загс. В общем, все было ужасно. Одно только радовало: гости так налегали на дармовое угощение, что забывали кричать «Горько!» Когда кто-то вспоминал, и родственники начинали громко скандировать, я закрывала глаза и представляла, что целуюсь с… любимым мужчиной.
У него не было лица, которое я могла мысленно нарисовать, потому что к двадцати трем годам я еще ни разу не любила. Так уж сложились обстоятельства… Первая брачная ночь прошла в соответствии с нашим соглашением: Иван спал в спальне, а я — в своей «норке» — самой маленькой, но самой уютной из четырех комнат. Разбудил меня стук в дверь.
— Оленька, иди завтракать, а то кофе уже стынет.
Я улыбнулась. Оказывается брак, даже такой неправильный, как у нас, имеет свои прелести. Когда вспомнила о том, что теперь смогу собрать деньги на учебу в вузе, настроение совсем улучшилось. Ни в какое свадебное путешествие мы, естественно, не ездили, и как такового медового месяца у нас не было.
Да и какой может быть медовый месяц, если мы супруги только в свидетельстве о браке. У нас с Иваном сделка: я получаю тишину, покой и свою «норку», а мой партнер — удовольствие двадцать четыре часа в сутки видеть меня рядом.
С моей точки зрения удовольствие было более чем сомнительным, но, как говорится, вольному воля. Раз Ивана устраивает такая «прибыль» от сделки, я возражать не буду.
Со дня свадьбы прошел месяц. Мы жили, как два приятеля-студента в одной комнате общежития — дружеские отношения, совместный быт, иногда развлечения, типа похода в кино или в клуб, но не более того. Однажды «мужу» нужно было задержаться на работе, подготовить какие-то срочные документы.
— Оля, доберешься домой одна? — спросил Иван.
— Конечно, что за вопрос?
— Купишь что-нибудь на ужин? Да, и если тебе не трудно, по дороге оплати наши счета… — он протянул
мне квитанции и несколько купюр. Я кивнула, ведь почта располагалась возле самого дома, и мне это действительно не составляло никакого труда. Чтобы не стоять в очереди с сумками, я сначала занесла продукты.
Переложила их в холодильник и решила проверить квитанции. Я дважды пересчитала на калькуляторе — суммарный итог оплат выходил в два раза больше, чем сумма, которую мне дал Иван. Сначала я решила, что он просто ошибся, а потом меня вдруг словно током ударило: ведь мы не семья, а партнеры! Следовательно, должны оплачивать жилье пополам.
Но квартира была огромной, а суммы счетов большими, что при таком раскладе с мечтой об учебе придется распрощаться — большая часть моей зарплаты будет уходить на погашения этих расходов. Да и из еды тоже придется что-то покупать самой, раз мы «в доле». Какой же смысл в замужестве по расчету, если расчет неправильный?
Подать на развод и вернуться к родителям? Чтобы мама опять сутками изводила меня своими жалобами и нотациями? Нет, лучше уж так! Но если я останусь с Иваном, то никогда не смогу стать на ноги, так как для того, чтобы сделать карьеру, нужно высшее образование, а у меня для его получения нет возможности. Получался какой-то замкнутый круг, ловушка, из которой я не видела выхода.
И вдруг в мозгу, как молния, мысль блеснула. Гадкая такая, подлая мыслишка. А что, если поступиться принципами?
В конце концов, если я согласилась на штамп в паспорте по расчету, то почему, подкорректировав этот самый расчет, не лечь с ним в постель. Иван надеется, что мы когда-нибудь станем настоящими мужем и женой. Он ведь именно секс имел в виду, верно? Он его получит, но взамен должен будет вести себя, как положено главе настоящей семьи. В конце концов, он добр, заботлив и не противен мне. Уж как-нибудь потерплю…
Я быстренько сбегала на почту, а вернувшись, домой, приняла душ, надела самое красивое белье, а сверху накинула полупрозрачный халатик. Потом я накрыла стол, поставила бутылку вина, зажгла свечи. Иван пришел только в десять. Удивленно глянул на «натюрморт» в гостиной:
— У нас намечается романтический ужин?
— Да, вот решила тебя удивить.
— А по какому поводу?
— Угадай, — улыбнулась я и села к нему на колени. Теперь, по прошествии нескольких лет не могу объяснить, почему я так боялась этого момента. Все, что делал Иван, было очень приятно. Он гладил меня по спине и плечам, нежно касался губами шеи, глаз, виска… Потом коснулся губ, и я ответила на поцелуй. Не так, как в ресторане под крики «Горько», а страстно, пылко.
Мой придуманный любимый вдруг обрел реальные черты, и у него было лицо… Ивана. Вот такие чудеса случаются на свете — влюбилась в собственного мужа спустя месяц после свадьбы! Эту ночь мы провели в спальне.
Не личной спальне мужа, а уже нашей, общей. Именно с этой ночи и начался наш настоящий медовый месяц. На работе я была невнимательной и задумчивой. Мои мысли были заняты Иваном. Я не могла дождаться окончания рабочего дня. Едва переступив порог, первой кидалась целовать мужа.
Мы не расставались ни на минуту. Держались за руки, даже гуляя по магазинам. Однажды мне приглянулась кофточка, и я полезла в сумку за кошельком, но Иван взглянул на меня строго: «Не хватало, чтобы моя жена оплачивала покупки из своего кармана! Посмотри, может, тебе здесь еще что-то нравится? По-моему, эта юбка отлично подойдет к выбранной блузке».
— Спасибо. Тогда свою зарплату я буду откладывать на учебу в университете? Не возражаешь?
— Собираешься учиться? Умница! А почему раньше никогда не говорила о своих планах? Конечно, нужно поступать, прямо в этом году, не откладывая. Только твою учебу я тоже оплачу — жена ты мне или не жена?
— Но я ведь тоже зарабатываю. Немного, но все-таки… На что мне тратить свою зарплату?
— Отдавай своей маме. В вашей семье копейка лишней не будет. Кстати, на твоем месте я поступал бы не на заочное отделение, а на стационар. А твоим родителям, если нужно, я тоже могу помогать материально, ведь мы как-никак одна семья!
— Иван, скажи, когда ты мне тогда дал деньги, чтобы я оплатила коммунальные счета. Ты специально дал сумму в два раза меньше, чем было нужно?
Некоторое время муж недоуменно хлопал глазами — не мог понять, о чем я говорю. Тогда пришлось напомнить ему со всеми подробностями и рассказать о своих предположениях — у нас был тот уровень доверия, когда я могла поделиться с ним абсолютно всем.
— Так ты считаешь, что я сделал это намеренно. Для того чтобы склонить тебя… Ты действительно так думала? Честное слово, я просто ошибся! Голова была занята работой вот и просчитался. Погоди, значит, тот романтический ужин был… и наша первая ночь тоже?
И снова я во всем призналась мужу, ведь от по-настоящему близкого человека не должно быть тайн. И о своих «расчетах» и о том, что действительно влюбилась в него. Нет, не влюбилась — люблю!
А там, где любовь, рождаются дети. Наша первая дочка появилась на свет в июне. За неделю до этого события я успешно сдала сессию и перешла на третий курс. Был большой переполох, но роды прошли нормально, без осложнений. Иван все время, пока продолжались схватки, держал меня за руку и, как мог, подбадривал.
После того, как акушерка перерезала пуповину, он первым взял малышку на руки и только потом передал мне. Что я чувствовала в это мгновение? Женщины, у которых есть любимые долгожданные дети, знают это и без моих объяснений, а остальным объяснять бесполезно — все равно не поймут.
Еще в начале моей беременности мы с Иваном решили, что я не буду брать академотпуск, а для ухода за ребенком найдем хорошую няню. Но, когда я впервые взяла на руки нашу Настеньку, то поняла, что не могу и не хочу доверить ее чужой, пусть даже очень опытной женщине. А хочу сама наблюдать, как мое солнышко растет, первой увидеть, как у нее прорежется первый зубик и услышать ее первое слово.
— Знаешь, не нужно никаких нянь. Я сама буду сидеть с Настюшей, — сказала мужу. Он одобрил мое решение:
— Молодчина. А доучиться и потом успеешь. Когда Настеньке исполнится три года, отдадим ее в садик, а сама восстановишься в институте. В садик мы Настеньку отдали, как и планировали в три годика, только возобновить учебу у меня не получилось, потому, что к тому времени у нас уже подрастала младшенькая — Аннушка.
Девочки растут умненькими, здоровыми, любознательными. Иван называет дочек «мои маленькие принцессы» и посвящает им все свое свободное время. Мы не планируем останавливаться на достигнутом и собираемся родить еще малыша: все равно мальчика или девочку.
—Только давай сделаем несколько лет перерыва, а то троица непосед нас совсем замучает, — говорит Иван, когда мы отдыхаем на веранде после тяжелого дня.
Да, я совсем забыла сказать: мы продали квартиру Ивана, добавили денег и купили большой дом за городом. На выходные муж привозит к нам моих родителей. Поначалу они неохотно соглашались на эти визиты, но спустя некоторое время полюбили загородные уик-энды.
Папа, вместо того чтобы торчать перед телевизором, мастерит для внучек качели поливает клумбу или играет с нашим псом Бармалеем, а мама уже не ворчит все время и выглядит вполне довольной жизнью. Дети спят, мы сидим с Иваном, обнявшись, на крыльце.
— Вань, ты знаешь, что я вышла за тебя по расчету?
— Только не говори, что сегодня ты не приняла бы моего предложения, — смеется муж.
— Дай мне закончить! Я хотела сказать, что сегодня потащила бы тебя в загс, даже если бы ты получал самую мизерную зарплату! Потому что люблю…
Искала выгоду, а нашла любовь
