Как сестренка отнеслась к младшему брату

Как сестричка относилась к подрастающему малышу? Как сестренка отнеслась к младшему брату? По-видимому, она испытывала к нему самые противоречивые чувства.
С одной стороны, чувство ревности и обиды за то, что братик забрал большую часть внимания не только родных, но и всех приходящих гостей. Сколько внимания этому малышу, с которым и поиграть-то еще нельзя!
Поэтому, очевидно, она первые месяцы к братику и не подходила. Но было в этом безразличии и что-то нарочитое: она, конечно, испытывала интерес к малышу.
Вместе со всеми радовалась достижениям братика: первой улыбке, агуканью и прочему. Правда, мне приходилось специально обращать на это внимание дочки.
Я старалась обратить ее внимание и на то, что малыш ее очень любит, охотнее, чем другим, улыбается ей и подолгу за ней наблюдает. И по-видимому, ей это очень нравилось.
Стоило кому-нибудь — и особенно гостям — подойти к братику, как она тут же подлетала: «А мне, мне улыбнись, скажи «агу», а мне…» Внимание малыша дочка тоже не хотела ни с кем делить. Когда ее расспрашивали о братике, она с удовольствием рассказывала о нем.
Конечно, дочке было очень трудно: «смятение чувств» и собственное непослушание мучили ее сердечко. Да разве хоть один старший ребенок обошелся без подобного чувства ревности, когда в семье появляются малыши?
Как объяснить дочке причину ее страданий и помочь преодолеть в себе это чувство? Как рассказать, что ее вовсе не стали меньше любить, просто внимание старших теперь делится между ними двумя, а младшему его достается больше из-за его беспомощности? Поучительные длинные разговоры скучны и непонятны; вдобавок за упрямство и капризы дочку и без того постоянно наставляют и упрекают.
Я решила, по прежнему опыту: надо попробовать сказку, сказку про нее саму и непременно с волшебством, которое теперь очень интересует дочку.
В первый раз, когда я рассказала дочке сказку, она, пожалуй, и не успела догадаться, кто именно в ней изображен. Но слушая сказку в следующий раз, она смотрела на меня то ли с сомнением, то ли с подозрением, явно догадываясь о сходстве ситуаций: жизненной и сказочной.
А потом… я, конечно, замечала, что она храбро сражается со своим упрямым козлом, в трудных ситуациях бормоча себе что-то под нос. Однако в жизни это было потруднее, чем в сказке, хотя она часто разглядывала свою пятку, надеясь найти там дырку от выскочившего козла…
Помогло тут и упорядочение нашей жизни. Вернулись в Москву мы уже не в большую коммунальную квартиру со всеми ее сложностями и проблемами «соседских взаимоотношений», а в небольшую квартирку с одной соседкой, где жить стало несравненно спокойнее.
Кроме того, дочке легче стало рядом с отцом. Оба они, «обиженные судьбой» (мама теперь основное внимание уделяет малышу), могут компенсировать это во взаимном общении. Папа дарит дочке, внимание целиком, в отличие от’ мамы.
Ведь мама, даже читая ей книжку, вынуждена смотреть туда только одним глазом, поглядывая другим на часы и одновременно соображая, что делать дальше: варить кашу, стирать или заниматься уборкой.
Но, пожалуй, больше всего помог Аленушке в избавлении от упрямого козлика… братец. Интерес его к сестричке вырастал вместе с ним. Ограниченные возможности позволяли пока только наблюдать за сестрой — ни позвать ее к себе, ни подойти к ней он не умел. Поэтому оставалось только ждать, когда она соизволит подойти к нему и даст игрушку или, еще лучше, поговорит с ним. Как он бывал этому рад!
Но вот наконец разорвана опутывающая малыша по рукам и ногам невозможность передвижения в пространстве! Когда он впервые вырвался за пределы кроватки, ему не надо было раздумывать, куда ползти. Конечно же к сестре, в игрушечный угол!
А по счастливому лицу братика было видно, что сбывается его давнишнее желание: пообщаться с сестричкой. Теперь и она взглянула на него как на нечто интересное — пригодное наконец для игры.
И это событие было ознаменовано для меня совершенно неожиданным появлением на кухне ползущего братика — «собачки», на шею которой была нацеплена веревочка, а сзади гордо шествовала владелица «собачки» — старшая сестра.
Хорошо, что «собачка» с радостью ползла к маме на кухню. А здесь мы с ее «хозяйкой» сразу же договорились, что поводок надо привязывать не на шею, а к лямочке ползунков.
Обратно в комнату «собачка» уже не захотела ползти добровольно, она уселась около маминых ног. Тогда «хозяйка» попробовала утащить ее насильно, да не тут-то было.
Правда, она не растерялась и тут же принесла из комнаты какую-то простенькую погремушку. Похоже, что «хозяйка» лучше меня знала интересы своей «собачки». Стоило ей постучать погремушкой по полу, братишка с восторгом устремлялся к ней…
Так постепенно братик все больше и больше становился участником ее игр, и тем меньше времени оставалось у сестрички для капризов. Кое-чему она даже училась у малыша.
В знак солидарности с ним и спохватившись, что в свое время пренебрегла этим удобным способом передвижения, дочка на пятом году жизни встала на четвереньки. Ну, а освоить ползанье не составило особого труда: в компании даже на четвереньках веселей.
Конечно, не все шло гладко. Случались и ссоры, главным образом, когда обоим непременно нужна была одна и та же игрушка. Сказывалась и разница интересов и возможностей. Когда я читала дочке книжку, братику слушать это было пока неинтересно.
Но ведь он непременно хотел участвовать во всех занятиях сестры! А потому обязательно втирался между нами и начинал рассказывать по книжке что-то свое. Так же непосредственно он должен был участвовать и в рисовании: почеркав быстренько на своем листочке бумаги, он обязательно рвался сделать вклад и в рисунок сестры, чего, разумеется, ей совсем не хотелось.
Пришлось перенести рисование, чтение и другие занятия с дочкой на то время, когда малыш спал. Поскольку мне в это время можно было без помех переделать массу других дел, мы с дочкой нашли такое занятие для нее: она придумывала какую-нибудь историю или сказку и рисовала картинку к ней.
Мы обе с дочерью были довольны. Дочке очень нравилось, когда я выслушивала придуманную ею историю, да еще записывала ее на обратной стороне рисунка. Ну, а я могла спокойно даже оставлять ее со спящим братом, зная, что она сидит, рисует и не разбудит его раньше моего прихода.
Итак, подошел к концу пятый год дочки и первый — сына. Появление братика было не таким простым и приятным подарком для сестры, как думалось до рождения. Скорее это оказалось для нее первым и, в общем, суровым жизненным испытанием.
Наметившиеся во второй половине года победы в битве с козлом — упрямством давали повод надеяться на лучшее в будущем. Ничего не поделаешь, первым всегда труднее (даже детям).
А сынишка чувствовал себя, по-моему, очень неплохо. У родителей уже был опыт: его гораздо меньше опекали, а значит и дергали, поэтому жилось ему намного спокойнее. Кроме того, ему было на кого смотреть, у кого учиться, а потом и с кем играть.
Недаром даже дочка однажды с глубочайшим вздохом сказала: «Мамочка, лучше бы вначале появился братик, а потом я». — «Почему?» — удивилась я. «Младшему всегда лучше. И он бы меня везде защищал»,—ответила она очень просто и мудро.

Как сестренка отнеслась к младшему брату