После ядерной войны — прошло 7 лет…

После ядерной войны — прошло 7 лет… Вспышка была столь яркая, что ночь стала похожа на день. Обои, шторы, мебель — все, куда попадал, режущий глаз, белоснежный свет, начало тлеть и дымится. Мое лицо, руки, грудь будто облили кислотой — боль была невероятная.
Прежде, чем я успел осознать что произошло, с ужасающим ревом, стирая бетон в пыль, пришла ударная
волна, и я… Проснулся.
Сквозь зашторенные окна пробивался красноватый свет угасающего солнца. Неужели такое может быть? Все еще пребывая в смятении, я встал, и отодвинул тяжелую ткань шторы в сторону. Да. Такое может быть. Точнее — уже произошло. Давно, когда я еще был человеком. И теперь эти воспоминания приходят ко мне каждую ночь.

Напротив моего окна расстилался сюрреалистический пейзаж: скелеты зданий, простершие свои обугленные, переломанные шпили к затянутым дымкой небесам, обгоревшие и оплавленные остовы машин,
рядами, стоящие вдоль потрескавшейся автострады, и целое стадо невысоких, похожих на гнилые, корявые зубы, пеньков, на том месте, где когда то был парк…
Говорят, что все города сейчас, после ядерной войны так выглядят. Я склонен верить. Я и сам видел.
Хрипло выдохнув, сплюнув накопившуюся во рту желчь. Я проковылял к выходу. Эта ночь, предпоследняя в этом цикле моего жизненного пути, обещала быть интересной. Сегодня будет пир: группа выживших, которые уже семь лет сидели под землей, прячась от губительной для всего живого радиации, в глубоком бункере, сегодня выйдет на поверхность.
Откуда я знаю?

После ядерной войны — прошло 7 лет…

Семь лет назад, когда я был жив, именно я проектировал таймер, на дверях этого бункера. Именно я следил за своевременным техобслуживанием всех систем этого бункера — от фильтров для воды, до наполнителя в биотуалетах. Но для меня там места не нашлось… Что же, я думаю, что для людей будет сюрпризом мое здесь присутствие. Вряд ли они обрадуются, увидев меня.
Я, однажды, увидел свое отражение. С тех пор, во всей округе нет ни единого зеркала…
После ядерной войны — прошло 7 лет… Вереница странно одетых людей, медленно взбиралась на небольшое возвышение. Земля, сплавившаяся в стеклоподобную корку, хрустела под тяжелыми подошвами, окованных свинцом, сапог. Чудовищная
температура взрыва превратила центр мегаполиса в огромную, с гладким дном, сферическую воронку.
Процессия была как на ладони. Я их видел сразу в нескольких спектрах — рентгеновском, инфракрасном, и
обычном. Моя сетчатка, как и все остальные органы тела, мутировали до неузнаваемости. Отпала потребность в пище, воде, воздухе, эмоциях. Осталось только чистое, незапятнанное грязью человеческих
переживаний, сознание.
А тело — лишь бесполезная оболочка, связующая меня с этим, разрушенным человеческими амбициями, миром. Мне не нужно есть, жажду плоти испытывает только мое тело. Я лишь хочу мести. Ведь я мог быть обычным, а стал изгоем. И кто виновен? Те, кто сейчас идет в паре километров от меня, освещая свой путь электрическими фонарями. Они заслуживают страшной смерти.
Хорошо, что они вышли не днем — солнечный свет, несмотря даже на то, что он еле пробивается сквозь толстый покров пылевых облаков, слишком яркий для моих, очень чувствительных глаз. Днем я погружаюсь в воспоминания — это заменяет мне сон. Хотя тело и не требует отдыха. Эти воспоминания подогревают мою ненависть к этим розовокожим двуногим.
Как прекрасно было есть, уставать, ощущать боль, радость, любить, жить!
Но теперь, даже Бог не сможет сказать — что я? Как я смог выжить, оказавшись всего в километре от эпицентра взрыва? Неужели мое тело изменилось за доли секунды — из человека, в то, чем я являюсь сейчас? Этого я не помнил.
Сделав перебежку, покрыв при этом около трети расстояния к своим жертвам, я снова затаился. Хотел бы я все вернуть, если бы мог? Наверное — да. Быть живым — значит не ощущать ту пустоту, которая во мне сейчас.
Раньше она была заполнена друзьями, родственниками, врагами, сотрудниками, просто случайными знакомыми… А теперь они все мертвы. А я остался в одиночестве. Хм. Одиночество… Странное слово. Но
сколько оно в себе несет! Раньше это был мой самый жуткий кошмар — теперь это смысл моего существования.
После ядерной войны — прошло 7 лет… Я не единственный в своем роде, были и другие, такие. Но они ушли. Видеть друг друга в этой форме, в этом теле — невыносимо.
Еще одна перебежка, и я уже могу слышать приглушенные голоса людей, идущих в каких-то пятидесяти метрах от меня. Некоторые слова кажутся знакомыми, но я их не понимаю. Пригнувшись к самой земле, я ползу в их сторону. Моя кожа поменяла цвет, словно шкура хамелеона. Отличная маскировка.
Из спины, пощелкивая на воздухе, начинают расправляться шипы. Материал, из которого они состоят, не похож ни на что, виденное мной. Они напоминают лапы паука, и, собственно говоря, предназначены для
передвижения. А еще они острые, словно копья. И зазубренные. То, что нужно.
Перебирая «лапами», удерживая свое тело над землей, я бегу к людям. Мне уже необязательно прятаться. Сбежать не выйдет — я уже слишком близко. Меня заметили, лишь тогда, когда один из моих спинных наростов, пронзил шлем защитного костюма, последнего в колонне человека. Шип глубоко вонзился в череп
жертвы, и клетки его тела начали умирать так быстро, как если бы он горел изнутри.
За три секунды, в костюме, напоминающем скафандр, вместо взрослого, крепкого мужчины, плескалась лишь вязкая жижа, отдаленно напоминающая гной.
Вереница людей рассыпалась в разные стороны — ужас взял верх над желанием помочь своему товарищу. Я хищно оскалился, разведя в стороны свою композитную челюсть, а потом издал победный рык — глухой, и низкий. Бегите, бегите. Вам некуда деваться. Негде прятаться, и ничто вас уже не спасет.
…Через три часа, возле входа в бункер, появилось странное существо, напоминающее гротескного, паукообразного примата. В руках оно тащило защитный костюм. Бросив его на землю, оно начало срывать с себя кожу, выкручивать конечности, уменьшаться в размерах…
И через пару минут, самый обычный человек, в которого эта тварь превратилась, уже натягивал на себя тот самый костюм противорадиационной защиты. Затем, человек просто улегся на землю, прямо возле массивной гермо-двери, служившей парадным входом в бункер. Прошло более чем сутки, прежде чем дверь открылась, из нее вышел человек, в таком же костюме, и затащил неподвижное тело внутрь…
После ядерной войны — прошло 7 лет… Последний оплот цивилизации сам впустил к себе троянского коня. Я неподвижно лежал на кушетке, притворяясь спящим. Вокруг суетились медики, обрабатывая мои «ожоги»- места, на которые не хватило
генетического материала, собранного мной в костюме. Вокруг меня суетились шесть человек. Еще пятеро находились в соседнем помещении. Столько же я убил снаружи. Жалкая горстка.
Мои «рентгеновские» глаза, «видели» даже сквозь череп человека, под которым их пришлось спрятать. Поэтому я сумел детально изучить обстановку. Пора действовать. С помощью особого органа, расположенного в теменной области моего мозга, я сгенерировал мощнейший импульс, из-за которого полностью отключилось электричество.
Раздались встревоженные выкрики. Я снова принял свою, обычную форму, и открыл глаза.
Стоящий передо мной человек, заметив что я поднимаюсь на ноги, что-то спросил. В ответ я открыл остальные четыре глаза, слабо светящиеся в темноте. Человек, выронив кипу бумаг, попятился, и дико завопил, осознав, что перед ним- совсем не его товарищ, и уж точно не человек. Кричал он не долго — лишь пока мои челюсти не срезали его лицо.
Остальной медицинский персонал начал в панике метаться по кругу, натыкаясь во тьме друг на друга, падая, и крича от ужаса. Их вопли — последние звуки, издаваемые человеком, на этой планете…
…Вернувшись, домой, я свалился на пол.
Тело уже не повиновалось — этот цикл моего существования подошел к концу.
Обернувшись коконом из зеленоватой слизи, я закрыл глаза, поддаваясь завораживающему пению голосов в моей голове. Интересно, чем я стану, когда очнусь? …

После ядерной войны — прошло 7 лет…