Родительский день в лагере — история из жизни. Бабушка с дедом постоянно ругали мою маму, называли ее непутевой, не хотели, чтобы я жила с ней. Но, слава богу, все это теперь закончилось.
Собираясь в лагерь перед одиннадцатым классом, я попросила бабушку с дедом:
— Приезжайте ко мне на родительский день! Я последний раз в лагере, в следующем году уже поступать. Приезжайте, а? И мама приедет. Погуляем вместе. Мы с девочками танец придумали, выступать будем. Хорошо?
Бабушка Вера недовольно поморщилась:
— Ты ж не маленькая уже… — протянула она. — А мама с этим своим новым приедет? Неохота их видеть.
— Да он хороший дядька, вы ж его совсем не знаете, — начала, было, я убеждать бабулю, но она меня перебила:
— И знать не хотим. Мать твоя нас всех на него променяла. Не поедем мы! У нас с дедом дела, мы в церковь по воскресеньям ходим.
Родительский день в лагере
Дед Семен зыркнул на нее из-под насупленных бровей и ничего не сказал. А мне стало так обидно! Когда Родительский день в лагере, то ко всем приедут, а я будто сирота казанская. Хотя родня живет совсем недалеко от лагеря.
— Ну, нет так нет, — вздохнула грустно. — Обойдусь! Вскоре за мной заехал отец соседки Людки, с которой мы вместе отправлялись отдыхать. Сама Люда уже восседала рядом с водителем. Я погрузила сумку и устроилась сзади, махнув бабуле с дедом на прощанье.
Люда, подружка детства, предложила поехать в лагерь с ней за компанию.
Раньше я долго жила здесь в селе. Друзей столько было, все вокруг знакомое, родное…
А как забрала меня мама в город, отправлялась сюда только на лето. И лагерь недалеко. Уже три раза там отдыхала, многих знала. Услышав, что снова хочу поехать с Людой, мама быстро связалась с администрацией, оплатила счет. И вот мы на пути к счастливому отдыху!
В лагере мне нравилось: хорошо, весело, но в голову постоянно лезли грустные мысли о нашей семье. Я любила и бабушку с дедом, и маму, и к отчиму неплохо относилась. Только вот соединить их, как-то примирить, никак не получалось. Хотя и старалась изо всех сил. Придумывала семейные вылазки с шашлыками, предлагала куда-то вместе съездить, например, на Сорочинский ярмарку, в Софиевский парк в Умани или хотя бы на ближнюю речку.
А заканчивалось все недовольным бурчанием бабушки и мамиными слезами… Потому и оставила эту затею.
— Ладно, пусть как хотят… — размышляла я, надувшись от обиды и спрятавшись в своей халабуде в малиннике, выбранной в качестве убежища еще в детстве. — Сразу после школы уеду от них от всех!
Моя мама Света тоже когда-то покинула после школы бабушкин дом. Окончила пединститут, куда поступить было легче всего. Потом немного поработала в детском саду на копеечную зарплату.
— Ответственность огромная, претензии родителей — непомерные. Вот и бросила эту работу, — рассказывала после мама. — Решила попробовать торговать — в то время многие этим занимались. Всегда живая копейка — не пропадешь. Жили мы с ней тогда в общежитии. Папа Миша, за которого мама вышла сразу после института, пробыл с нами недолго. Честно говоря, я его почти не помню. Только скандалы в памяти остались…
Как оказалось, у папы Миши была вторая семья. Мама не сразу это узнала. Они встречались, когда мамуля была еще студенткой, а он — аспирантом. Мама говорила, что он ее просто очаровал. Импозантный, интеллигентный, интересный… Правда, непонятно, зачем ему, такому особенному, понадобилась моя мамулька…
Бросив ее с маленькой дочкой, папашка вернулся к той, другой, тетке, и она тоже родила дочку. Мою сестру. Но я ничего о ней не знаю, мама навсегда вычеркнула Мишу из своей (а заодно и из моей) жизни.
Раньше мы мамулей были очень близки. Она таскала меня, совсем еще крошечку, на руках, позже водила в приезжий цирк, в зоопарк, на сказочные представления в кукольный театр, а по вечерам читала книжки. Улыбаясь, склонялась надо мной, целовала на ночь. А потом до меня доносились ее приглушенные рыдания — видно, мама плакала, уткнувшись в подушку, чтобы я не слышала.
Ей было трудно готовить на убогой общей общаговской кухне со злыми соседками. К тому же те злобные тетки еще и продукты друг у друга воровали. Помню, одна толстая баба подняла гвалт, что у нее сперли кусок мяса и банку консервов…
Маме было противно пользоваться общим загаженным санузлом. Да еще стирать там и мыться (ведь он был совмещенный). Тем не менее я всегда ходила в чистом и наглаженном.
— Надо нам как-то жить с тобой, деньги как-то зарабатывать, — твердила мама. — Торговли на рынке совсем нет. А хозяйка обнаглела и платит всего десятку в день… Ну, иногда какой-то процентик капнет…
И стала мама задумываться о поездке за границу, на заработки. Покумекала, посоветовалась с друзьями и решила отправиться в Италию. Кем-то вроде горничной или гувернантки. Одна ее знакомая за несколько лет смогла собрать там, на покупку квартиры.
Дело было непростое. С поездкой, с оформлением, с устройством — много хлопот и рисков. Нашлись люди, которые взялись помочь. Мама долго не решалась, боялась оставить меня, перебраться из привычного окружения на новое место, где все чужое, непонятное, неизвестное.
— Ты отпустишь меня, доченька?— спрашивала она.
— Куда?— любопытствовала я, восьмилетняя.
— В чудесную страну, сказочную, богатую, солнечную. Заработаю там много денег, и у нас будет уютный дом, игрушки, вкусная еда, красивые платья… А ты с бабушкой пока поживешь, хорошо?
— Ладно, мамочка! Поживу и тебя подожду. Буду учиться хорошо, летом поеду отдыхать в лагерь, а когда будет Родительский день в лагере — баба с дедом меня навешать приедут.
Мама решилась. Поехала сразу на год, а меня отвезла к своим родителям. Скайпа тогда еще не было. А у бабушки в селе и про домашний компьютер не слышали. Мобильная связь — дорогая. Поэтому мама писала обычные письма в конвертах. А еще посылала электронные сообщения подруге, а та потом нам звонила и вслух их читала.
И денежные переводы приходили каждый месяц. Бабушка с дедом много всего на них покупали.
— Дедуль, скажи честно, а мама скоро приедет? — пристала я как-то к деду Семену.
— Скоро, Машка, скоро, гостинцев тебе навезет! — довольно усмехнулся дед.
Но через год мама не вернулась. Написала, что не хочет тратить деньги на дорогу туда-сюда, лучше нам еще пришлет. И дед уже не улыбался, когда говорил о маме. Хмурилась, поджав губы, и бабушка. Слышала, как они между собой говорили: «Бросила девчонку». Это меня, значит…
Приехала она, когда я закончила пятый класс. И решила, что меня надо забрать в городскую школу.
— Не отдам! — неожиданно взбунтовалась бабушка. — Неизвестно, чем ты там занималась и чему девчонку научишь! В общем, я прекрасно поняла, что бабушка назвала свою дочь проституткой, хоть при мне они никаких разговоров не вели, замолкали. Но ведь уже не маленькая — разобралась.
— Не верю, что ты в Италиях своих гувернанткой с детьми работала, — заявила бабуля. — Наслушалась я про то, чем наши молодые бабы там занимаются. И внучку тебе портить не дам. Уматывай опять туда, где была!
Помню, как мама плакала. Она говорила, что я изменилась, что из милой малышки превратилась в колючего подростка, до которого не достучаться… Мама многого не знала обо мне: ни как я жила, ни с кем дружила. А я ничего не знала о ней. Нам и говорить-то не о чем было.
А бабушка все зудела: «Оставайся с нами, она тебя такой же… хм… сделает, как и сама». Интерес к маминым подаркам быстро угас, посмотрела их, примерила, перед подружками похвасталась, и все. Мама потом говорила, что бабушка настраивала меня против нее. Они стали дуться друг на друга, разговаривали сквозь зубы. Дед все отмалчивался, только курил много.
Однажды мама встала утром, собрала сумку с моими вещами, и, несмотря на вопли бабули, повела меня на автобус. Жилья в городе мама Света не имела, в общежитии в нашей комнате давно поселились другие. Мы покрутились по городу, а ночевать пошли к ее подруге — тете Ире.
— Так стремилась домой, а вышло, что и ночевать негде. Дожилась! В родительском доме провела всего несколько дней, — плакалась мама подружке. — С таким равнодушием столкнулась, с такой враждебностью, ты не представляешь! Откуда они знают, каково мне там было, как судить могут?! А было несладко…
Даже в еде себе отказывала, голодала, лишь бы им лишний раз позвонить, голос услышать. Копейки на подарки откладывала. Маме кофточки привезла такие красивые, папе — телефон. А они меня обозвали шлюхой и практически выгнали. И в селе такой идиоткой выставили, что на улице люди косятся.
Я ж всего три года в Италии поработала, другие вон на пять, на десять лет детей бабушкам оставляют, зарабатывают, и ничего, всё нормально. А тут… Даже не собрала толком. Так спешила вернуться, переживала, как они здесь. И теперь им не нужна. Отложила кое-что, конечно, но на жилье не хватит….
— Все образуется, — успокаивала тетя Ира и улыбалась; повернувшись ко мне: — Правда, зайка?
Я неуверенно кивала. Ведь непонятно было, где мы теперь станем жить, страшновато как-то.
Мне стало жалко маму. Когда в следующий раз бабушка начала наговаривать на нее, я закричала, что не хочу этого слышать. И бабуля мгновенно осеклась. А вскоре мама сняла половину дома, и я окончательно выбралась от них с дедом, приезжала только на каникулы.
— Даже на скромную хрущевку не заработала! Ничего, добавлю, мы с тобой еще заживем, — все приговаривала мама.
Основная часть денег на двушку в пятиэтажке все-таки у нее уже накопилась, а остальную сумму мамуля взяла в банке в кредит. Теперь, наконец, у нас появилась своя квартира, а у меня — своя комната. Впервые в жизни!
Как мы с мамой радовались! Ходили по мебельным магазинам. Выбирали диван, шкафы, кресла. Мне очень нравился запах новой мебели. На пахнущем клеем и свежей материей диване могла сидеть и играть часами. Накупили мне мягких игрушек. А потом я выпросила у мамы котенка. Нет, нет, не игрушечного, а живого, настоящего…
Тетя Ира сказала, что в новый дом надо заезжать с котом. И котенок как раз подвернулся. Вернее, даже два. Маленьких котят я нашла во дворе, когда вышла погулять. Они сидели в траве под деревом, жались друг к дружке и пищали. Такие крошечные — серенький и черненький…
— Их кто-то подбросил! У кого-то кошка родила. Видите, какие чистые, — авторитетно заявил один мальчишка, разглядывая котяток. С ним подошли еще трое — двое мальчиков и девочка (потом компания этих ребят станет моими друзьями в новом городском дворе).
— Маленькие слишком, могут не выжить. Под машину попадут или собаки разорвут. А у нас тут у многих коты есть, этих не возьмут, — высказалась бабка с первого этажа. Мы с подошедшей девчонкой, Таней, захлюпали носами.
Я помчалась на пятый этаж, домой, прыгая через две ступеньки и задыхаясь.
— Мама, мама! — влетела в квартиру. — Давай возьмем котенка! Тетя Ира… на новоселье… там, на улице, собаки… — бормотала сбивчиво.
— Подожди, Маш, что-то не поняла ничего. Какие котята, какие собаки? Скажи нормально.
Я, как смогла, объяснила. Мама спустилась со мной во двор, где группка детей все ещё стояла возле котиков. Мы вынесли им овсяной кашки на бумажечке, и они стали жадно есть.
— Одного возьмем! — решила мама.
Я, прыгая от радости, взяла на руки черненького. А серого мы с ребятами носили по всем квартирам нашего и соседних домов, пока не пристроили одной доброй бабульке. Черный так и остался у нас. Вернее, черная — это оказалась кошечка. Назвали Матильдой. Она и сейчас с нами живет. Ласковая такая мурлыка. И котята у нее бывали, я их всегда на рынок выносила и отдавала бесплатно, ни одного не выбросили и не подкинули.
Ну вот, справили мы новоселье, обжили квартиру. В школу мне предстояло идти в городе. А бабушка настаивала на том, чтобы я осталась в своей школе, сельской, и жила у них с дедом. Баба Вера не хотела отдавать меня «беспутной» матери. Все кричала, что та хахаля приведет в свою новую квартиру, а то и не одного. Зачем ребенку на такое смотреть?
— Мама, я же дочка твоя! Зачем ты так? Что я сделала?! — сорвалась как-то мамуля, разрыдалась, выбежала в сад.
Я кинулась ее утешать:
— Мамочка, ты хорошая, с тобой жить буду! В нашей квартире! С Матильдой!
— Ты мое солнышко! — улыбнулась мама сквозь слезы.
— Мне бабушка говорила, что я тебе не нужна, что ты меня бросила и не вернешься, — прижалась лицом к маминой руке. — А ты вернулась.
— Конечно, вернулась, и очень скучала по тебе, маленькая моя. Теперь у нас есть квартира, всегда вместе будем!
— И с Матильдой!
— Ну конечно! И с Матильдой, — улыбнулась мне мамуля.
Вопрос с городской школой был решен. Однако в гимназию требовалась справка с места жительства. Но я была зарегистрирована у бабушки, а мама прописана в новой квартире одна. А пока квартира не выплачена, она находится под залогом у банка, и несовершеннолетних там не прописывают. Так объяснила мне мама. Еще и бабушка сказала, что из села меня не выпишет.
К бабушке приезжали тетки из райцентра, из инспекции по делам несовершеннолетних. Косо смотрели на нас, расспрашивали маму о ее работе, у меня интересовались, не пропускаю ли школу, как учусь. Документы изучали. Тетя Ира пугала маму, что все это может кончиться каким-нибудь штрафом за недобросовестное исполнение родительских обязанностей, а то и в приют дочку увезут «до выяснения».
И объясняла, что с виду-то подозрительная она, мама моя, — с ребенком не проживает, воспитанием не занимается, на Украине долго не жила, постоянной работы не имеет, мужа нет, квартира под залогом. Да еще характеристика родной матери (моей бабушки), ославившей дочку на всю округу…
Отберут дитя, потом бегай, доказывай, что имеешь право с собственным ребенком жить… Но нас оставили в покое, все обошлось. Ведь в Италии мама находилась и работала законно, вернувшись, заплатила налоги. Деньги на содержание ребенка высылала. И свои жилищные условия улучшила…
Я пошла в новую школу. Это было здорово, потому что она находилась недалеко от дома и в ней учились ребята с нашего двора. А с Танькой я попала в один класс. Мы подружились. Мама устроилась продавцом-консультантом в магазин, влезла в долги, но все-таки выплатила две трети кредита и договорилась с банком, чтобы прописали и меня.
Теперь мы с ней по документам были чистыми — прописаны обе по месту регистрации. Ну и зажили, наконец, спокойно. Мы с ней очень привязались друг к другу. Забылось вскоре все плохое, о чем говорила бабушка.
Мне нравилось, что мамуля молодая, красивая, активная и одновременно простая очень, легко общается с моими подружками. Ездили с ней путешествовать — в разные города, и за границу, и на море. А однажды в Крыму мама познакомилась с Петром. По национальности он был армянин, в Одессе и Харькове имел торговый бизнес.
Вскоре Петр переехал к нам, открыл торговлю и в нашем городе. И жить стал вместе с нами. Сначала я относилась к нему настороженно, с недоверием. Но дядя Петя оказался добрым, веселым, знал много интересного. Подружились, в общем.
Долго мама не решалась знакомить его со своими родителями. Иногда мы с ней все-таки выбирались в село к бабушке и деду, помогали на участке. Бабушка украдкой спрашивала, не выходит ли мама замуж, есть ли у нее кто-то. Мы договорились с мамой, что про Петра она расскажет сама, поэтому я ее не выдавала — говорила, мол, не в курсе. Но дед как-то прознал обо всем. Справки, видимо, навел. А может, кто из сельских видел маму в городе с Петром…
— Ты с кем живешь, кого к себе в дом пустила? Правильно мать говорила — шлендра ты! — не выдержал однажды дед Семен. — Он же нелегал, ты его паспорт видела? Не хватало еще неприятностей от милиции. Да мы с матерью всю жизнь честно проработали, и такое на старости лет! Дождались от собственной дочки!
— Папа, ты что? Какой нелегал?
— Знаю, мне один знакомый рассказывал, на базарах все они нелегалы.
— Папа, может, в девяностых годах и было так, но сейчас он обычный гражданин, документы у него в порядке. Петр очень заботливый, нас с Машей любит, — объясняла мама.
— У него на родине двое сыновей есть, и хоть он уже больше двадцати лет разведен и они взрослые, все равно им помогает, и внукам своим тоже. Ему сорок восемь лет, уважаемый человек, предприниматель. С ним мне спокойно и легко. И к Маше он хорошо относится… Предложит — зарегистрируемся официально. Были уже такие намеки.
Дед крякнул что-то невразумительное, потом проворчал:
— Знаем мы их, кавказцев этих. От них покоя не жди…
— Пап, да ты вспомни, вспомни ту поездку по Кавказу! Как мы с тобой и с мамой в Сочи ездили, в Гагры, в Тбилиси, как в Ереване были! Я еще в школе училась, помнишь? Мы летом хозяйство на соседей оставили, и все вместе поехали. Мама еще говорила, что раз в жизни выбрались… Так какие гостеприимные люди там, как они нас угощали, какие порции накладывали, и все улыбчивые такие…
— Было дело, — нехотя согласился дед Семен. — Да столько воды с тех пор утекло, дочка. Многое изменилось. Поприжали те народы, да они и сами по свету рассыпались. Кто знает, что у них на уме — хорошее или нет…
— Дедуля, дядя Петя очень хороший, он добрый! — встряла я.
Разговоры взрослых о кавказских народах были мне не совсем понятны, но я почувствовала, что нашего Петра надо защитить.
— Знаешь, дед, он ко мне в школу ходил, когда пожаловалась ему, что мальчишки мой портфель на шкаф закидывают. Петр явился, сказал, что он мой папа, побазарил с самыми «крутыми», и меня теперь не трогают! А сильный он какой! Генка из нашего класса говорил, что у Машки папашка как врежет — мало не покажется!
— Да? — усомнился дед. — Ну, ты смотри…
И тогда мама Света решила в следующий раз приехать к родителям вместе с Петром. Ну не выгонят же, в самом деле! Надо как-то отношения налаживать.
— Недовольство, нотации и поджатые губы матери как-нибудь перетерплю, — говорила она, меряя шагами комнату (мамуля всегда ходит из угла в угол, когда волнуется). — Пусть познакомятся, посидим все вместе за столом. Петр — человек общительный, веселый, легко находит общий язык с кем бы то ни было.
Меня мама отправила в субботу утром в деревню одну, на разведку. Я целый день подлизывалась к бабушке — помогала рвать и чистить яблоки для варенья. Начистили этих яблок аж целых три ведра! У меня спина разламывалась и руки гудели.
Но чего не сделаешь ради мамы! Мне тоже хотелось, чтобы они с бабулей помирились. Бабуля, она ведь на самом деле добрая, за дочку свою переживает… Бабушка меня похвалила, была в хорошем настроении. И вечером, позвонив маме, я сообщила:
— Бабуля вроде всем довольна. Так что приезжайте. А я с утра еще ее задобрю.
В то воскресенье утром сказала бабушке, что съезжу на велосипеде в магазин за маргарином. Хочу, мол, печенье испечь, ведь скоро мама приедет.
— Бабулечка, мама не одна приедет. А с дядей Петей… Бабушка нахмурилась. Но обед, как я заметила, стала готовить не обычный, рядовой, а «гостевой». Это уже что-то…
Когда мое печенье запахло на весь дом, а бабушка доваривала борщик, у ворот остановилась машина. Из видавшего виды Петиного синего «Опелька» вышли мама и ее спутник. Бабуля с дедом побросали свои дела и молча, подошли к калитке.
— Мама, папа, знакомьтесь, это Петр. Мы решили пожениться, — выпалила мама Света, входя во двор.
Она даже покраснела от волнения. Уже позже рассказывала мне, что тряслась в тот момент, как девчонка. Когда-то говорила такие же слова в двадцать лет, выскакивая замуж на последнем курсе за моего папашку. Тогда родители тоже ее не одобряли и оказались правы. А сейчас у нее уже большой, как она говорит, жизненный опыт, но все равно страшно.
— Здравствуйте! — радушно поздоровался с хозяевами их будущий зять.
— Здрасьте, здрасьте. Решилась, значит. Ну, заходите, коли так, — произнесли дед с бабой вразнобой.
Мама Света стала выкладывать из пакетов свертки с продуктами, уверенно двигаясь по бабулиной кухне, доставала посуду. Поставила чайник, принялась резать сыр, ветчину… Я видела, как бабушка искоса наблюдает за ней.
— Ну что, серьезно это у тебя? — спросила она, наконец.
— Серьезно, мама. Мы хоть и не юные уже, а хотим, чтобы как у людей все было. С родителями помириться, с благословлением, так сказать. Сколько же нам с тобой собачиться-то? Не чужие ведь.
—Да, оно так, конечно… — согласилась бабуля. — Ладно, если хорош он тебе, живите в мире, — и перекрестила дочь.
Мама выронила на пол ножик, торопливо смахнула с повлажневших глаз слезинку. Я, решив, что им надо поговорить, быстро выключила духовку и выскочила из кухни. Дед с Петром в комнате обсуждали политику — любимую дедову тему. Слышу, уже и на армию перешли (кто, где и когда служил), и о рыбалке заговорили…
В общем, получился вечер откровений. Стол накрыли во дворе. Петру пришлось рассказать всю историю своей жизни. Как жили в небольшом городке, как совершил ошибку в молодости, из-за чего вынужден был уехать.
Потом доучился, стал работать на стройке, в армию пошел служить. А женился как? В армию ему написал отец, чтобы прекращал дурить и возвращался на родину, мол, прежнее давно забыто. И жену ему родители сами выбрали. Жениться-то они должны на своих, на армянках. Петр до свадьбы невесту даже не видел. Другой девушки у него не было.
Послушался, женился, родились сыновья. Похоронил отца. А жить становилось все труднее, все неспокойнее. Чтобы как-то поддержать семью, он занимался строительными шабашками, торговал овощами и фруктами, ездил по разным бывшим республикам.
Однажды, вернувшись из поездки, не застал дома жену с детьми — она уехала с другим мужчиной. Согласие на развод потом прислала ему по почте. Несмотря на это, Петр разыскал своих детей.
— Они же не виноваты, что у них мать такая оказалась! Я давно уже с сыновьями общаюсь, много лет. Помогаю по мере сил, родные должны поддерживать друг друга! — рассказывал Петр. — Я и на внуков ездил посмотреть! — с гордостью добавил он.
— Да, жену тебе, видно, не ту выбрали, — встрял дед Семен, по-мужски пожалев гостя.
— И ты, Маша, не виновата, что у тебя такой отец оказался. Мне Света говорила, — неожиданно произнес Петр.
Тут уже и бабушка глянула на гостя потеплевшим взглядом. Одним словом, вечер удался.
Когда Петр сказал, что умеет делать любую работу, это очень понравилось деду, и он, не откладывая в долгий ящик, увел гостя пилить сухие ветки в саду.
— Одному-то мне несподручно, — ворчал по-стариковски. Петра даже оставили ночевать — просто неслыханный поступок для бабушки.
Прошло еще довольно много времени, пока мамины родители привыкли к ее мужу. Но настороженность у деда с бабой все-таки оставалась.
А потом я уехала в лагерь… Через два воскресенья назначили родительский день в лагере. С самого утра толпы родственников с сумками повалили от ворот к зданиям, где располагались лагерные отряды. Я выглядывала маму с Петром, а увидела… всех четверых!
— Доченька, привет! — кинулась обнимать меня мама.
Я, честно говоря, не ожидала, что бабуля с дедом тоже приедут. Да еще и вместе с мамой и с Петром! Вот это радость!
— Мы с Петей с самого утра их уламывали, потом в церковь с ними отправились, — рассказывала мама шепотом на лавочке, пока все остальные смотрели концерт для родителей.
— Как на нас глазели, пока шли по деревне, ты бы видела, — засмеялась она.
—Представляю! — улыбнулась я.
— Ага, а я Петру говорю: «Терпи, это же село». А на нем от взглядов соседок уже дырки прямо… Ну, ничего, мы конфет, фруктов тебе еще вчера купили, бабуля яблок своих привезла, ты же их любишь…
— Конечно, люблю! Спасибо, мамочка!
«Дорогие ребята, родители, бабушки, дедушки! Продолжаем концерт, который мы подготовили на Родительский день в лагере!» — громко звучало по радио. Все пели, танцевали, веселились. Я была очень рада, что мама наконец-то помирилась с бабулей, и бабушка с дедушкой окончательно приняли ее и Петра. Сколько же можно враждовать…
Прислонившись к сосне, мамуля закрыла глаза:
— Доченька, как здорово! Хорошо, что ты нас всех сюда пригласила. Такая легкость на душе… Словно груз, давивший много лет, упал вдруг. Ощущение, будто его и не было…
И мне тоже стало легче. Значит, все-таки помогла чем-то. Сыграла свою роль в их примирении. Сделала это!
Родительский день в лагере
