Сон в зимнюю ночь.«Еще хоть раз уснешь не там, где надо, будить не стану!» — предупредила жена. Зря я обрадовался…
Я проснулся оттого, что кто-то энергично теребил мое плечо.
— Что?! Где я?! — вскинулся спросонья.
— На Альдебаране, среди враждебно настроенных гуманоидов, — сказал инопланетянин голосом жены.
— Том, зачем ты меня разбудила! — рассердился я. Ведь так сладко спал, и снилось, хоть и не помнил, что именно, но точно что-то хорошее. Закрыл глаза, чтобы попытаться вернуться в приятное сновидение, но Тамара снова вцепилась в мое плечо и затрясла пуще прежнего.
— Вась, ну сколько можно!
Сон в зимнюю ночь
Хоть убейте, не понимаю, почему ее так раздражает, когда я сплю. Ну, уснул не в спальне на кровати, а в гостиной, сидя в кресле… В конце концов, я дома и могу делать что хочу! Спать, телик смотреть, водку пить… Хотя с водкой я, конечно, загнул: Томка, если увидит, что в одиночку к бутылке приложился, такое устроит — мало не покажется. Потому сто граммов принимаю лишь с высочайшего соизволения супруги. Но чтобы в собственном доме глаза закрыть было нельзя — это террор и полный беспредел! О чем я тут же и заявил.
Она фыркнула:
— А на работе во время дежурства тоже дрыхнешь?
— Сравнила! — обиделся я, и было отчего, так как работаю охранником вахтенным способом: две недели в Киеве склад охраняю, две — дома отдыхаю. В столице живу вместе с другими мужиками в общаге, там, на работу и захочешь проспать — не получится, разбудят. А на дежурстве вообще такого не было, чтобы задремал. Не зря меня начальство в пример ставит! Так что на работе я ни-ни, но после вахты расслабиться — святое дело.
— Для того чтобы спать, существует постель, — наверное, в сотый раз стала втолковывать жена. — Если устал, выключай телевизор, гаси свет, раздевайся и ложись. А так, как ты, спят только… Тамара, когда сердится, выражений особо не выбирает, поэтому я не стал дожидаться нелестных для себя сравнений и перебил миролюбиво:
— А который сейчас час?
— Начало третьего. Если бы я тебя не разбудила, наверняка так и продрых бы в кресле до самого утра, при свете и включенном телевизоре…
«Ну и проспал бы… Подумаешь, преступление!» — возмутился я, но вслух ничего не сказал. Себе дороже! На следующий день нас пригласили на день рождения к Лене. Томиной сестре. Я не хотел идти, мечтал побыть в тишине. Но стоило мне заикнуться об этом, жена так глянула, что только вздохнул и пошел парадно-выходную рубашку гладить. Даже галстук в тон приготовил, хотя удавок терпеть не могу.
Женщине на сборы нужно гораздо больше времени, чем мужику. Поэтому, пока Тома наводила марафет, я заварил себе кофейку побольше и покрепче. А то после того как ночью в спальню перешел, до самого утра ворочался, видно, сон перебил. И теперь, естественно, спать хотелось смертельно. На кухню зашла Томка, сморщилась: — Будешь такими бадьями кофе хлебать — сердце посадишь! — строго сказала она и добавила, блеснув проницательностью: — Если с сонливостью так борешься, лучше ляг и подремли пару часов, посмотри сон про отдых на море, время еще есть…
— Не хочу спать! — соврал я. Дело в том, что свояк — заядлый болельщик и обязательно заведет разговор о матче, который как раз сейчас начинается. И чтобы не ударить в грязь лицом, мне надо быть в курсе, кто гол забил, кто промазал…
—Не хочешь—не надо, — сказала Тома. — Но учти, начнешь в гостях зевать и глаза тереть… И не вздумай у Лены уснуть, как на нашей годовщине!
—Сколько ты еще будешь меня этим попрекать? — обиделся я. — Один раз в жизни дал слабину, а ты мне уже третий год тот случай забыть не можешь!
— Мое дело предупредить! — голос жены звенел металлом.
— Будет исполнено, товарищ генерал, — свел к шутке опасный разговор. — В гостях буду как огурец!
В шесть часов мы уже поздравляли именинницу. Женщины хлопотали, заканчивая накрывать на стол, а свояк уволок меня в свой кабинет поговорить о футболе. Передача, штрафной, пенальти… Я на должном уровне поддерживал беседу. А потом Лена позвала мужа, чтобы тот открыл ей банки с консервами, и я, оставшись в одиночестве, на минутку закрыл глаза. Это я так думал, что на минутку, а оказалось — полчаса проспал.
Тамара ворвалась в комнату, как фурия: «Смирнов, ну что ты за человек такой?! Я же тебя русским языком просила. Уже все гости собрались, за столом расселись, а ты здесь дрыхнешь!» Я понимал: если начну оправдываться, жена только сильнее заведется, поэтому выскользнул из комнаты и присоединился к гостям. Слава богу, Тома не «забронировала» мне место рядом с собой, и я оказался за столом на максимально далеком от жены расстоянии. Так что зудеть на ухо она не зудела, но взгляды на меня такие периодически кидала, что стало ясно: разговора «по душам» никак не избежать.
Улучив момент, когда свояк вышел на балкон покурить, подкатился к нему с просьбой: «Леха, ты рядом с моей благоверной сидишь, подливай ей наливочки почаще. Она, когда выпьет, добреет сразу». План сработал, и Тома по дороге домой меня не прессовала. Но и о моем «смертном грехе» не забыла. Потому что уже возле подъезда вдруг заявила с пьяненьким смешком: «Васенька, я тебя, конечно, люблю. Но предупреждаю в последний раз: еще раз в неположенное время и в неположенном месте вздумаешь из себя спящую красавицу разыгрывать, будить не буду!»
Ее угроза показалась мне тогда вовсе не угрозой, а наоборот, обещанием спокойной жизни. Это же именно то, о чем всегда мечтал: уснул в гостиной перед телевизором — жена не будит, задремал в гостях — спи, сколько влезет… Если бы я только знал, чем это с виду заманчивое обещание супруги для меня в последствии обернется!
А дело было так. Оттрубил я, как обычно, две недели вахты и 27 декабря — обратно, так сказать, в родные пенаты. Очень удачно в том году получилось: и Новый год дома удастся встретить, и Рождество. А эти праздники жена всегда с размахом отмечает: елку обязательно наряжает, стол богатый накрывает, всю родню в гости зовет… Весь день 28-го я на законных основаниях отдыхал, а на следующий день меня благоверная в работу впрягла. Не то чтобы сильно, но все-таки…
Позвонила часа в четыре и попросила, чтобы я вечером в магазин (она в продуктовом заведующей работает) заехал.
—Я тут перед работой на рынок заскочила, овощей накупила, и у нас кое-что к празднику взяла — ветчины, сыра, консервов разных несколько банок. Сумки получились просто неподъемными, мне самой никак не дотащить… — объяснила Тома.
Женщина не должна тяжести таскать — это мне батя еще в детстве в голову вбил. Тем более, когда речь идет не о какой-то абстрактной даме, а о родной жене. Поэтому, как ни хотелось мне остаться в уютной квартире, в любимом кресле, отнекиваться не стал.
— Конечно, Томочка, обязательно приеду. К которому часу нужно быть?
—Приезжай к закрытию, Вась. Мне, правда, с сегодняшними накладными еще нужно будет разобраться… Так что, может, придется минут десять-пятнадцать подождать. Ровно в восемь я был в магазине. Девочки-продавщицы поздоровались и тут же, попрощавшись, разбежались по домам. Тамара заперла входную дверь и ушла заниматься документами. Я четверть часа бесцельно послонялся по торговому залу, потом заглянул в кабинет жены.
— Томчик, ты скоро?
— Что-то у меня тут цифры не сходятся, — озабоченно пробормотала она, не поднимая головы от бумаг. — Васенька, подожди еще немножко…
Это «немножко» запросто могло растянуться минут на сорок, поэтому было логичнее это время где-то посидеть и прихваченную из почтового ящика газету почитать. Кабинет у Томы крохотный (стол, один стул, сейф и полки с папками для бумаг), в торговом зале тоже примоститься негде — остается подсобка. Там есть столик, за которым продавщицы чаевничают-кофейничают, и небольшой топчан. Включил обогреватель (батарей центрального отопления в подсобке нет), устроился почти, что с комфортом, открыл газету, но статья оказалась скучной, и я…
Ну да, да, задремал случайно. А если быть уж совсем точным, то не задремал, а заснул — разморило в тепле. Так разморило, что даже прилег и… как в яму провалился. Проснулся от жуткого холода, прямо зуб на зуб не попадал. Темень вокруг — хоть глаз выколи! Сел, инстинктивно руку вперед протянул — уперлась в деревянную стенку. Подсобка у Томы в магазине вагонкой оббита, но в тот момент не соображал ничего — где заснул и когда. Начисто забыл.
Поднял руку вверх — и снова в деревяшку уперся. А как раз накануне рассказ Эдгара По «Заживо погребенные» прочитал, ну и подумал, что очнулся от летаргического сна в гробу. Заорал так, что, наверное, на других улицах слышно было. Вскочил с топчана, под ногами — пол! Перестал орать. Слава богу, не в гробу. Нащупал дверь, выскочил в торговый зал, а там уже кое-что видно — фонари в окна светят.
В общем, просидел всю ночь в магазине, а утром меня жена освободила. Я к Томе с претензиями: мол, чего не разбудила, а она в ответ: «Я тебя предупреждала…»
С тех пор ровно год прошел, но теперь, приехав домой после вахты, днем бодрствую, а по ночам сплю в своей постели. Так все-таки спокойнее!
Сон в зимнюю ночь
