Новое криминальное чтиво. Не знающий страха коп, безмятежный судья, адвокат, прямо-таки обдающий всех окружающих энергией, безжалостный прокурор, рассудительные присяжные заседатели, тюрьма, полная удобств, отдающий величием электрический стул – каждый из нас хоть раз смотрел голливудскую ленту об образцовом американском правосудии.
Но у этой версии имеется достойная альтернатива, и она для нас тоже не является тайной: Штаты – страна полицейских, тамошние тюрьмы напоминают бочку, переполненную селедкой, справедливость же в Америке – одно из наименований товаров, и в «минусе» всегда тот, у кого недостаточно денег.
Драгоценный читатель, ваш покорный слуга выбросил на помойку все вышеперечисленное, и, обратившись к помощи бывших россиян, работающих в системе правосудия Соединенных Штатов, вознамерился изучить истинное положение вещей, происходящих на этой довольно закрытой территории. На поверку получилось следующее: мы абсолютно не знакомы с этим государством.
Новое криминальное чтиво
Джастин, белокожая дама неопределенных лет, влюбленная в горячительные напитки, «эмигрирует» между свободой и «колючкой», наблюдая за затылками двух полицейских, надевших на нее наручники. Знаете, куда ее ведет помощник шерифа? Не поверите, это называется приемным отделением, и двери этого, в нашем понимании, вполне больничного места, открываются, как по мановению волшебной палочки. Сакраменто…
Что ни на есть американский город. Здание тамошней тюрьмы не имеет ни дверных замков, ни привычных нам кнопок в лифтах. Дверям прекрасно известно, кого и куда запускать, а кабины лифтов лучше охранников осведомлены, кому и куда нужно добраться. Кажется, что это здание – живое, и этот странный организм может в любой момент как «схавать» человека, так и выплюнуть его.
Пока полицейский возится с компьютером, должным образом оформляя арест, Джастин восседает на жестковатом деревянном стуле под синеватыми антитуберкулезными лампами, обкладывая матом всех и вся – начиная с окружающих и заканчивая недавно избранным президентом США. Рот ее выстреливает залпы ядовитой слюны, поэтому, немного потерпев, охрана надевает ей на голову сетку, после чего Джастин напоминает постаревший одуванчик.
Далее следует медосмотр, затем скандальная леди переходит на попечение крохотной надзирательницы, бедрышко которой украшают розоватого цвета наручники. Еще один «шмон», и Джастин ведут по длинному коридору тюрьмы в помещение для собеседования.
По дороге ее глаза наблюдают за толпой мужиков, одетых в тюремные робы. Ладони этих «конкретных пацанов», движущихся ей навстречу, засунуты глубоко в карманы штанов, и кажется, что вот-вот состоится акт групповой демонстрации мужского достоинства.
– Что это с ними? – задаю я вопрос надзирательнице с кошерными наручниками.
– Пока заключенные под конвоем, руки их должны находиться в штанах, – безо всякого намека на иронию отвечает та. – Попробуй они извлечь их оттуда, и это сразу будет приравниваться к проявлению агрессии. А реакция на подобное – сами понимаете…
Там, где проводится собеседование, офицер полиции, полистав документы Джастин, ставит пометку напротив графы «другое». Сие значит, что она не состоит членом ни в одной из преступных группировок. Офицеры, задающие вопросы о преступном статусе задержанных, как правило, получают правдивые ответы: попасть на территорию, населенную представителями «конкурирующих фирм», – прямая дорога на кладбище.
Американский криминалитет покруче постсоветского: наши лагеря хоть мало-мальски примиряют некогда враждовавшие группировки, тамошняя же война не имеет ограничений.
Знаете, что является самим отталкивающим в штатовской тюрьме? Туда запросто можно угодить. В полицейских отделениях напрочь отсутствуют «обезьянники», и все, кого «покрутили», сразу попадают за тюремную решетку. С другой стороны, угодив в тюремную камеру, из нее через пару-тройку дней можно «выскочить».
Дежурный офицер имеет список с примерной стоимостью залога за львиную долю преступлений, и обычно это приравнивается к нескольким сотням или тысячам «зеленых». Не нравится сумма залога – вперед – «застегивай шлем» адвокату, и пусть он обращается в суд по истечении двух суток после твоего ареста. Но до того будь добр – сиди и не рыпайся.
Не обладаешь должной суммой – к твоим услугам предварительная камера, в коей висит бесплатный телефон и перечень компаний, готовых внести за тебя требуемый залог. Правда, берут они за это не менее десяти процентов комиссии.
Кошелек у Джастин, разумеется, пуст, однако и камера с «халявным» телефоном ей не поможет. «Благодетели», чьей рекламой обклеены стены тюрьмы, тоже не дают денег кому попало, тем паче с ее-то досье: одних ордеров на арест – четыре штуки. Вместе с тем, криминальное прошлое у Джастин хоть и продолжительное, но взбалмошное: потасовки, пьянки, проблемы с режимом условного наказания.
Нынче она «попала» совсем по-дурацки: «набравшись» с утра, упала с велосипеда. А, упав, рассыпала вокруг себя разного рода барахло.
Все бы ничего, но проезжавший мимо коп заметил среди раскиданных по асфальту вещей приклад винтовки. Тот, конечно, оказался ненастоящим, но вслед за этим последовала стандартная проверка, в результате которой выяснилось, что за тетенькой – ордер на арест.
Осмотрев слегка покореженный велосипед, офицер отметил, что тот был прикольным: золотистым, с металлической хризантемой на руле. Видимо, упавшая женщина искала чего-то более светлого и значимого. Возле нее же – все мрачное и крохотное.
Джастин попадает в раздевалку, где ей выдают робу. В тюрьме города Сакраменто прекрасной половине человечества предписан убор в бело-оранжевую полоску. Сильная половина довольствуется робой чисто оранжевого цвета.
Черный же цвет робы присущ сексуальным меньшинствам, бывшим полицейским и любителям несовершеннолетних: перечень наших «редисок» не слишком отличается от американских.
- А что это за разделение дверей – красные, синие и обычные?
- В дверь, окрашенную в красный цвет, уходят «кровавые», синяя – для «клипсов», обычная – для всех остальных.
Было время, мы говорили: «У кого кровь – направо, инвалиды – налево». Однако большинство из них не могут отличить, где и какая сторона, потому-то и пришлось покрасить двери в соответствующие цвета.
Знаете, сколько этажей насчитывает тюрьма американского города Сакраменто? Это наш с вами девятиэтажный дом, шесть из которых населяют заключенные. Некоторые «чалят» здесь, словно в родном следственном изоляторе – попивают разного рода напитки в ожидании приговора, остальные сидят сроки поменьше. Для «тяжеловесов» есть колонии, где, впрочем, режим по-любому не такой жесткий, как в тюрьме.
Меня и моих друзей, предварительно обыскав, привели в отделение, в коем обретаются «другие» мужеского пола, но нормальной ориентации. Свет здесь включают в пять часов утра, «вырубают» – в одиннадцать. Однако понятие режима отсутствует: твоя воля – можешь завтракать, можешь спать до отбоя. Оформление отделения типа нашего цирка, но вместо восторженных трибун – решетки камер (на двоих – пять квадратных метров). Вместо арены – территория для прогулок.
Описание завершает охранник, сидящий в бронированной будке, где, разумеется, есть окошко. На нем надпись: «Не вздумайте ныть!»
– Уважаемый, двое наших писателей – Ильф и Петров, где-то после двадцатых лет прошлого века побывали в Америке, написав потом книгу. Зашли они и в одну из ваших тюрем, поинтересовавшись там у директора, делают они хоть что-то для того, чтобы исправить заключенных? Директор, выдержав несколько недоуменную паузу, сказал: «Нет, наша задача состоит лишь в их должном наказании». А каким образом обстоят дела сейчас?
– Без изменений.
Человека, арестовавшего женщину, ехавшую на отдающем золотом велике, зовут Дмитрий Петренко. Он – один из подручных местного шерифа. В его обязанности входит патрулирование Ранчо Кордова. Это, как вы догадались, один из районов Сакраменто. Он встает в 2:30 ночи, есть банальную яичницу на сале, потом «седлает» велосипед, на котором едет в свое отделение. Там он лезет под душ, выпивает дежурную чашечку кофе, и в полседьмого – сама бодрость на совещании у шефа.
– Дима, а что случится, если ты тупо опоздаешь?
– Одно из самых легких наказаний – следующий утренний завтрак для всех сотрудников будет за твой счет. Но что касется меня – это не тот случай, и, если такое случится, то все настолько будут удивлены, что о наказании невольно забудут.
– Дима, а как насчет пресловутой оперативной обстановки, ценных указаний руководства?
– А на хрена? У каждого копа обстановка отображается в компьютере, указания же – в голове.
Заходим в «оружейку». Тут Петренко, разумеется, под запись, получает «броник», винтовку, помповое ружье, наручники, электрошокер и мобильник.
– Здесь не принято, как в России или в Украине, – сначала стреляешь в воздух.Унас, если достал оружие. то сразу на поражение – две пули в грудь, одну – в голову.
– Слушай, у нас не так давно одни «веселые ребята» отмечая бракосочетание в Москве, разрядили полную обойму «травмата». И наказание для них – всего лишь штраф. Этот факт имел резонанс, даже премьер сказал, что, случись подобное в Штатах, по хулиганам открыли бы огонь.
– Нет, сперва бы их попробовали задержать. Но делали бы это жестко. Но, если бы те попытались оказать сопротивление, тогда – без вариантов: две пули в грудь, одну – в голову.
Края американского Сакраменто смахивают на края украинского Кривого Рога. Особенно в ночное время, когда глазам запоздалого путника видны лишь смутные очертания строений. Те же квадратно-гнездовые устройства, одинаковой высоты дома, похожего цвета заборы, да что там говорить – тот же непередаваемый «суржик» – смесь русского с украинским, разбавленная блатной «горчицей». Ранчо Кардова – район неспокойный, и здесь не бывает скучно.
Не проходит и пятнадцати минут, как «911» принимает сигнал о сумасшедшем, бегающем по дому с топором, и грозящемся зарубить всех, до кого дотянется его вооруженная рука.
Новое криминальное чтиво – продолжение следует.
