Добрый день, дорогие читатели. Рассказ о том, чего не слышно днем. Чего наш с вами слух не улавливает в многоголосье и возне самого рядового дня? Поверьте, таких вещей хватает, и отчетливо их можно услышать лишь ночью.
Возьмем, к примеру, железнодорожные составы. То и дело они проносятся по видавшему виды мосту, что в километрах трех от твоего дома. Однако днем перестук колес почему-то не слышен. Но вот о своих правах заявляет неулыбчивая ночь, ты выключаешь свет, опускаешь голову на подушку, и в притихшем жилище тотчас раздается многократное «ту-тух, ту-тух».
Разумеется, это старые знакомые – пассажирские и товарные, выявленные полуночным безмолвием. Исходящий от них шум чем-то привлекает. Он дает понять, что где-то, помимо твоей, существует иная жизнь – разнородная, многоликая, со своим смыслом и своими устремлениями.
И в то время, когда ты вертишься на смятой постели, кто-то, листая журнал или поглядывая в окно, уже на полпути к неведомой цели.
О том, чего не слышно днем
Кроме громыхания поездов под покровом ночи чудные звуки издает совесть. Эта колкая дамочка способна, меняя маски, исполнить оперетту из множества сновидений. Она то повергает в трепет, то восхищает обилием образов, то ласково поглаживает по голове.
Совесть может напомнить тебе о прошлом, будто цедя сквозь зубы: «Ты не думай, ничего и никуда не исчезло, у меня все на карандаше». Она большой дока по части вибрации и противного ледяного пота.
Временами в сумерках сознания, словно электрические разряды, проносятся запущенные совестью мысли: «Я – ворюга», либо «Хватит с меня такой жизни! Полтинник разменял, а толком ничего так и не сделал». Есть еще варианты, но такие же беспощадные и краткие, как удар молнии.
И это не монотонный ночной стук товарного состава с угольком и металлопрокатом в паре километров от родимых стен. Такого странного тренинга для брюшного пресса, думается, не видел ни один из спецов по фитнесу.
Какая-то сила переламывает тебя пополам, и ты, еще секунду назад вертящийся с боку на бок, сидишь в полумраке и прислушиваешься к своему загнанно бьющемуся сердцу. «Воришка я, – послушно копируешь ты слова, нашептанные совестью. – А с какой стати? Это какая-то ошибка. За мной ничего подобного, кажись, не числится…»
Но это только кажется. Воровством ты занимался с тех пор, когда мало-мальски начал понимать суть вещей. Причем воровал у самого себя. К примеру, силы и время. На какие дела потрачены дни, годы и десятилетия?
Какими ручейками растекся сначала глубоководный, а затем обмельчавший водоем юношеской энергии? Вспомни, как Чарльз Буковски, злой на язык и называвший себя «старым козлом», хулиганистый, но одновременно ранимый и проницательный, задавал вопросы своим рукам: «Милые мои руки, чем вы всю жизнь занимались? Вы были способны сотворить из меня не последнего в музыкальном мире пианиста, но вы…
Руки мои
Вам нравилось возиться со шнурками, выдергивать из чековой книжки листики и подписывать их, нажимать на кнопку слива в бачке унитаза… Руки мои. Я лишился не только вас, но и мозгов».
Человек, подобным тоном говорящий с собственными руками, время от времени не может не материться. И сидит он, словно дряхлый старикашка, опустив седую «бестолковку», беседуя со своими глазами, ногами, руками, совестью.
Правая и левая рука, вы могли бы стать руками знаменитого боксера или хирурга. На худой конец, классного садовника. Что же до глаз… Полюбив звездное небо или морской закат, вы могли бы вынудить одну из рук взять мольберт, а другую – кисть, сделав их своего хозяина живописца.
Вместо этого в какую сторону смотрели твои глаза – непоседливые и ненасытные близнецы? Теперь взгляни на свои ноги. Какие лестницы они измеряли шагами, у чьих порогов топтались, какая грязь и пыль на них осела? Несли они тебя в нужном направлении, а может, из-за них ты блуждал в дебрях?
О языке лучше промолчать, потому что этот коротышка виновен буквально во всем. Он немощнее ног и рук, глаз и ушей. У тех хоть напарники имеются, язык же один-одинешенек. Однако в слабеньком и заносчивом одиночестве сей лилипут смог накуролесить больше всех, двигая руками, командируя ноги, одурачивая сердце.
Кого, спрашивается, не заденут подобные вопросы?
Правильно, того, в ком нет и намека на совесть. О том, чего не слышно днем – про голос совести. Но ведь ты еще, оказывается, себя и у Господа похитил. Он тебя зачем-то сотворил в комплекте с руками, ногами, ушами, глазами, сердцем и мыслями. Наверняка Он ожидал, что ты разумно собой распорядишься. А ты и в ус, уже порядком поседевший, не дуешь, и убеждаешь себя в том, что твоя жизнь принадлежит только тебе. Глупость какая!
И тут человек, голову которого посещают эти, похожие на бродячих кошек, мысли, наконец-то восклицает: «Господи, раз уж Ты поднял меня с постели в два часа ночи и рассыпал по моему телу бисер из холодного пота, то сделай милость, скажи, как мне быть и чего Ты от меня ждешь? Мой поезд ушел или я успею вскочить на подножку? Есть хоть маленькая надежда, что я вовремя спохватился?»
Ага, вот и пассажирский прошел, он и звучит как-то по-другому. По-человечески, что ли… Понес в своем «брюхе» студентов, спешащих на сессию, строителей, сварщиков и охранников, работающих вахтенным методом, а также кучу народа с пакетами, сумками, мешками и чемоданами.
Студент
Студент-второкурсник, невысокий и юркий, справив малую нужду, в полудреме добирается до своей плацкартной полки. С высоты второго яруса до него доносится негромкий шепот недавнего партнера по игре в карты: «Господи, сохрани и помилуй меня, дай сил и мудрости!»
– Коля, ты с кем разговариваешь?
– Ни с кем, тебе послышалось. Ложись спать.
О том, чего не слышно днем – про голос совести. Что и говорить, в ночное время можно услышать то, что растворяется в дневном шуме.
Благослови вас Господь! 
О том, чего не слышно днем – про голос совести.
